millennium

Объявление


За открытием доступа на форум обращаться ко мне(Zeo-Max) в личном сообщении указать цель визита или в ICQ-316-325-737 ток если с асю стучите, то говорите мол эт вы за доступом на форум, а то я всех подряд в блок лист кидаю(реклама достала)

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » millennium » о Клане » Видения, рассказы, стихи, отрывки, нашептанные Шиллен


Видения, рассказы, стихи, отрывки, нашептанные Шиллен

Сообщений 1 страница 30 из 91

1

"Засада".

Рыцарь Шиллен устало выдохнул, и с силой пнул ещё теплый труп орка, лежащий у его ног. Тяжелое зеленое тело перекатилось от пинка на спину, уставив в небо широко раскрытые остекленевшие глаза и жуткую татуировку на широком плосконосом лице.
- Ну, вот и все - произнес дроу тихо, обращаясь к стоявшей неподалеку девушке человеческой рассы, сложившей на груди руки и пристально смотревшей в лицо мертвому орку. На теле её не было видно не царапины, однако же темный рыцарь из породы темных эльфов был весь изранен. Его бригантина представляла жалкие обрубки, стальные полукрылья сзади были рассечены надвое, одно из них было обрублено почти полностью.
Девушка едва заметно покачала головой, одной рукой пригладила развеваюшиеся на ветру волосы и взгялнула на темного.
- Ты считаешь, это последний? ты считаешь, мы убили их всех?
В ответ на её слова, дроу лишь равнодушно пожал плечами и поджав ноги, уселся рядом с трупом.
- Шиллен знает, сестра моя, Шиллен знает....если он последний- я вознесу молитву, что вся их проклятая шайка полегла, а коли нет.... - он снова пожал плечами, и положив рядо меч, уставился в землю.
Шелестела листва в небольшом лесу близ Гирана. Шевелились стебли травы под теплым ветром, облака, легкие и пушистые бежали наверху, бросая тень на голову двоих, находящихся на дороге.
- Ты так спокоен, я удвилена -заметила девушка, не поворачивая головы. Тяжелые наплечники тихо звякнули при этом
- Ты сел прямиком на дороге, если ты так устал - то отойди с неё, здесь заметить нас проще простого - резко произнесла она.
Темный эльф притворился, что ничего не услышал и продолжил сидеть, восстанавливая тяжелые раны. Когда же темный мститель, раздражженая, сделала к нему шаг и уже протянула руку, собираясь за шиворот оттащить его, он внзапно приложил палец к губам и шикнул. Девушка застыла, как по команде, сораняя напряженную позу. Рука её незаметно потянулась к рукояти тяжелого меча, висящего на правои бедре.
Среди шума Аденской весны, в которой не было пения не единой птицы, послышались тяжелые шаги, могущие принадлежать лишь тяжеловесному мощному орку.
Рыцарь Шиллен мельком бросил взгляд на свои раны. Слишком опасные и слишком глубокие, они все ещё так и не затянулись до конца. Потратив всего один миг на размышления, дроу резко подскочил, и подхватив клинок, схватил девушку за талию, прижал к себе спиной и присавил оружие к бьющейся вене на горле.
- Да как ты сме - закнулась было она, коггда темный вплотную приблизил свои губы к её уху и едва слышно прлшептал:
- Тссс! Подыграй мне! Быстро! - и прижал меч ещё сильнее, так, что тоненькая струйка крови потекла из под лезвия, сполза по горлу и упала на воротник нагрудника. Хуманаша вздрогнула.
В этот момент, шаги послышались ещё ближе, и на дороге возник ещё один из воинственных детей Паагрио. Не заметив труп товарища, он обратил свой взгляд на дроу, напряженно державшего чуть дрожащий меч. Затем, сузившиеся глаза орка обратились на хуманшу и из груди его вылетел едва слышный рык.
- Темный! Приветствие тебе, собрат по Тьме! - поднял руку могучий воин. Дроу сдержанно кивнул в ответ, вздохнув про себя с облегчением. Он надеялся, что сия уловка могла обмнуть орка, предоставив ему время дл того, чтобы собраться с силами и восстановиться для нового боя. Он чувствовал и знал, что пойди он сейчас - и его невеликая жизнь будт безжалостно оборвана ударом топора, а верное дитя Шиллен не сможет даже защитить себя.
- Привет и тебе, союзник соих темных братьев - негромко ответил дроу.
- Моя видеть, отродье людское меч пленил, эльф! - чуть хрипловато рассмеялся зеленолицый.
- Эти люди - темный с великолепно разыгранным презрением сплюнул в пыль дороги - не могут даже защитить себя. Я знал, что они недостойные созданья.
- Теперь же - продолжил он - я размышляю, как бы казнить эту ошибку богов... - о он, словно бы всерьез задумавшись замолчал и наклонил голову.
- Пантера, сеста моя, пантеру зови - и немедля - прошептал он девушке вновь. Та Схватила его за руку, державшую меч, как бы желая отстранить от себя неминуемую смерть и начала очень быстро шептать что-то, стараясь, чтобы это не заметил орк.
- Моя любит свежую кровь, Гор-Так давно не пил, что скажешь, Темный? - Он выразительно погладил рукоять исполинского топора, который воин держал в руках.
- О, собрат, я бы и сам не прочь разорвать это тело, а всю кровь отдать тебе, но не забывай- следует казнить её, на устрашение врагам - заметил дроу, незаметно встав так, чтобы загородить труп от дитя Паагрио. Маневр этот остался не замеченным, одна неожиданно, орк начал проявлять признаки нетерпения.
- Мои не могуть ожидать, эльф, пока ты казнь обдумаешь, мои желать её крови сейчас, я голоден, и Гор-Так взывает, не слышишь? - эльф и в самом деле услышал нечто, напоминающее далекий звон. Впрочем, решил он, это мог быть и колокол храма в Гиране, коей лежал едва ли дальше чем в паре сотен шагов отсюда.
- Пантера! Сейча! Давай! - быстро процедил эльф, и яростно закричав, сделал вид, что собирается перерзать девушка горло. При этом он на миг отпустил её и стал разворачивать, держа за пличо и меч его уже начал делать глубокий разрез на нежной коже, но в самы последний миг, когд могло быть уже поздно, он оттолкнул её, и прыгнув в сторону,скрылся в траве.
Не ожидавший подобного враг застыл на месте, мысли его суматошно метались в голове, отказываясь прийдти хоть к какому-то порядку. Тем временем, из-за спины орка послышалось низкое, глухое рычание. Воин медленно обернулся, стараясь не делать черезчур резких движений.
И увидел, что всего лишь в пяти шагах от него стоит исполинская пантера, покрытая гладкой жесткой шерстью, что была чернее самой черой ночи. Глаза зверя ярко горели янтарным огнем, а хвост меленно хлестал его то по правому, то по левому боку. Пантера неотрывно смотрела на бойца, не мигая и не поворачивая головы. Из груди раздавалось голодное и злое урчанье. И без всякого предупреждения, громадный зверь прыгнул вперед. Орк издал громодобный рев и вскинув топор, почти без замаха сделал горизонтальный удар. Пантера ловко обернулась, неверояятным образом перекрутившись в воздухе и впилась в толстую шею острейшими зубами.
Началась смертельная схватка. Оба катались по земле. Живучий от природы, ярк яростно рычал и даже когда пантера заживо раздирала его на части, наносил сильнейшие удары топором, и раны зверя становились все глубже и все больше кровоточили.
- Брат ! Он убьет ей! Убьет Кейзиль! - закричала поднявшаяся с земли девушка и увидевшая, как её верная кошка отдает свою жизнь, убивая каккого-то орка.
- Не убьет, пусть прежде убьет меня - произнес темный, и встав прямо, развел в сторону руки.
- Abistastense 'lhhre amihio! Yakbu! - воскликнул он, и в его ладонях зародилась голубая искрящаяся полсусфера. Но, когда он возвел руки вверх и соеденил их, а сфера превратилась в трепещущую молнию, она внезапно угасла. Рыцарь в немом изумлении уставился на свои пальцы, словно видя их впервые в жизни.
- Великая Шиллен, только не сейчас, я молю тебя, только не сейчас! - возопил несчастный, снова разводя в стороны руки.
Видя, что дело плохо, и что пантера почти погибла, в предсмертной агонии впившись в глотку хрипящему Тиранту, темный мститель быстро прыгнула вперед, и приземлившись на одно колено потянула руки к себе, как бы тяня невидиму веревку. Её побелевшие от ужаса губы быстро что-то произнесли, и из издыхающего тела вылетели последние останки жизни, впитавшись в ладони девушки. Та пошатнулась, но не упала.
Кайзель, едва поднявшись на дрожащих лапах, повернула голову к хозйке. И упала, когда многопудовый молот раскрошил её череп.
- Лок Тар Огар! - захохотал Разрушитель, поднимая оружия и с ненавистью смотря на мстителя.
- Кошка твоя подохла, как и сдохнешь ты, па..... - тираду прервал свист рассекаемого воздуха. разрушитель недоуменно рыкнул, повернул голову, и в последнюю секунду узрел летящий прямо на него меч дроу, который тот кинул в надежде если не убить, то хотя бы ранить того, кто по легеде обладал железной кожей.
Меч даже не остановил орка. Нет, вместо этого, он отсек голову, с легкостью перерубив жилы и вены. Обезглавленное тело рухнуло на спину. Девушка,сама едва державшаяся на ногах, со стоном опустилась на колени возле мертвой пантеры.
- Все - выдохнул рыцарь, подходя и опускаясь рядом с ней - я больше не могу...сил нет. И если они нападут снова.....
- Если нападут, я убью их всех дор единого, и пусть никто не встанет на моем пути - глухо отозвалась мститель, гладя неподвижное черное тело. Дроу отвернулся, устремив взгляд на горизонт. Они жаждали тишины, ждали покоя.
Но покоя им не дали . Не прошло и пяти минут, как на дороге впереди вознкли ещё четыре фигуры. Двое из них, что несли резыне посохи, были без сомения шаманами, в третьем узнавался оверлорд, а четвертый же.....четвертый был не кем иным, как могучим Титаном. Доспехи невероятной тяжести гремели на нем при каждом шаге, тесак вдвое больше мстительницы он небрежно закинул на плечо, словно это была простая лопата, а не тяжелое, мощное оружие.
Девушка даже не подняла головы. Молча встав, она обнажила оружие с волнистым, изогнутым лезвием и направив его в сторону идущих, пошла им навстречу, другой рукой крепко сжимая изрядно помятый щит. Вскопошившийся темный подскочил на месте, и кинувшись за ней схватил за плечо.
- Д ты ли в своем уме, сестра? Что ты можешь сделать против них всех? Что, ответь мне! ты же погибнешь, просто сложишь свою голову на....
Хуманша резко сбросила его руку и продолжила неторопливо, размеренно, двигаться вперед. Шаманы остановились. Оверлорд же, ровно как и Титан продолжили идти. На губах последнего играла злобная ухмылка.
Радость его была понятно, ибо не каждый день удавалось застигнуть своих врагов истощенных, раненных и ослабленных ненавистью, вдали от свего клана, который сейчас ничем не мог им помочь. Именно это и вызвало смех орка, раскатившийся по полю, поднявшийя до облаков и полетевший ещё дальше.
Титана шел. И смеялся. Смелся так, что даже слезы брызнули из его глаз. Оверлорд лишь криво усмехался, глядя на своего собрата.
Темная мстительница, наконец, остановилась. За её плечом остановился и дроу, безбоязненно - и даже равнодушно - глядевший в лицо идущей им навстречу смерти.
Орки встали в десятке шагов от них. Овер отступил назад, его окружило сиящее поле. Давно действовавшие шаманы уже воздели полыхающие посохи к небу, приготовившись атаковать. Титан без слов медленно изучил упрямое, хмурое лицо темного, затем первел взгляд на хуманшу, которая с вызовом и яростью смотрела ему прямо в глаза не отводя очей.
Воин без слов, медленно, опустил лезвие тесака. Человек и дроу так же молча встали спина к спине, выставив перед собой щиты и клинки своих мечей. У обоих они одновременно вспыхнули синим пламенем.
Посохи шаманов опустились один за другим. Овер шагнул вперед, и поле, сорвавшись как ветер, устремилось к мстительнице. Ударили шары огня, Титан прыгнул вперед и легко замахнулся своим тесаком. Так начался последний бой.
А тем временем, совсем недалеко от кипящего сражения, где смерти были предопределены, а судьбы - известны, стояли на высоком холме в полете стрелы от погибающих соклановцев их верные друзья.
Уже немолодой Профет терепеливо стоял на месте, чуть сжимая рукояти своих катан. Темно-зеленая роба легонько шевелилась на теплом мягком ветру. Усталые, глубоко запавшие глаза напряженно вглядывались в горизонт, словно желая увидеть сам воздух. Каждый раз, стоило крику дроу или яростного вопля Авенджера долететь до холма, как Профет едва заметно вздрагивал. И только костяшки на пальцах сжимающих катаны становились все белее и белее - такова была его хватка.
Рядом с товарищем, в невозмутимой позе самого спокойствия стоял светлый эльф, упирающийся руками в эфес воткнутого острием в землю клинка. Под надетой маской не различить было чувств, вырезанное словно из гранита, лицо не выражало ровным счетом ничего, кроме разве что безмятежности.
Случайный зритель, окажись он сейчас здесь, невольно бы задался вопросом: а почему же эти двое не идут на помощь, почему так спокойны? Неужели же им безразлична судьба друзей, брошенных погибать, или они боятся за себя? Корысть, страх смерти - ясные многим, а оттого понятные без слов чувства лишь только могли б править ими....но как раз тогда, когда вы были готовы в это свято поверить, Профет не выдержал.
- Его Сиятельство знает, что происходит? - прошептали тонкие бледные губы, сошедшиеся в одну прямую линию.
Эльф покосился на него и медленно кивнул головой.
- Естесственно, Его Сиятельство превосходно осведомлен. Предвидя вопрос, скажу - так было приказано. Мы НЕ вмешаемся, ясно? - певец клинка перенес вес на правую ногу и более внимательно взглянул на мага. Лицо его по-прежнему не выражало ничего и оттого было словно неживое, пустое. Создавалось жуткое впечатление, что сей эльф - дух, призрак, кукла, ведомая темной магией. Никто не мог смотреть эльфу в глаза.
Не смог и маг. ОН ещё крепче сжал кулаки на гардах, однако отвел взгляд в сторону, стараясь не встречаться с двумя тлеющими угольками в прорезях маски, внимательно следивших за каждым движением собеседника.
- Это предательство, как я представить могу и как справделиво сочтет большинство. Не должно и мерзко бросать тех, кто тебе доверился, бросать тогда, когда помощь им нужна как никогда! - как-то неубедительно и вяло проворчал человек, ощущая себя более, чем странно. Внутри постепенно разливался стылый, могильный холод, от которого коченело сердце и разум, и который как змея прогрызал себе путь все глубже.
Эльф изобразил жуткую ухмылку, что должно было значать небрежную улыбку. Профет вновь вздрогнул. на один краткий миг у него мелькнула страшная мысль. Старик поспешил как можно скорее стереть её, дабы эльф не прочел её случаем...хотя в способности того чиатть мысли, старче сильно сомневался.
- Его Высокопреосвященство ясно сказал, что темный должен умереть - продолжил певец клинка голосом глухим и невыразительным - за предательство клана, а равно как и за якшательство с нашими врагами, о чем не так давно ему было доложено лично...
Раздался ещё один крик. Пофет увидел, как фигурка темного эльфа пошатнулась, проткнутая тесаком Титана и упала лицом вниз. Девушка продолжала яростно сражаться, опаленная файерболами шаманов и множеством шрамов от клинка воина, она изворачивалась, кувыркалась и вертелась юлой, стараясь достать колдунов мечом. Те же благоразумно держали дистанцию, выплескивая на мстительницу всю ярость огня, что девушка отбивала с каждым разом все с большим и большим трудом. Меч явственно замедлил движения, она тяжело дышала. Она уставала. Песочные часы, перевернувшись, принялись отсчитывать ещё один - на это раз последний - виток её жизни.
А Певец по-прежнему стоял на холме и наблюдал. Увидев, что Рыцарь Шиллен пал, он усмехнулся и глубоко вздохнул. На авенджера он не обращал абсолютно никакого внимания.
- Смотри! Смотри же! Ты добился своего, Маневуиэль, добился! - дрожа от ярости ( и от холода, который уже начал подбираться к самому горлу ) закричал Профет.
- Собаке смерть собачья - последовал равнодушный ответ.
- А девушка? Вы, ты, Его Сиятельство, Карл - вы бросите её на съедение оркам?
- Если она настоящий воин - то выпутается сама.
- Я знаю указ, но я не буду смотреть, как её убивают, слышишь?! Я иду туда- и немедля!
- Ах, конечно, ведь ты же столь ранимый, столь слабо твое сердце - захохотал светлый, затем, внезапно прекратив смеяться, добавил уже резче.
- Ты никуда не пойдешь, Сэмир, будешь смотреть.
- Ты мне угрожаешь, не так ли? - Профет повернулся к Певцу, и пересилив себя, взглянул тому прямо в лицо, впился взглядом в тлеющие угли.
Один он, единсвтенный лекарь клана, знал тайну. Знал, что светлый совсем не тот, кем хочет казаться. Более того, он знал истиное имя скрывающегося под маской. Многие года он хранил секрет, сжигаемый противоречиями о верности и долге. тайна сделала его власа седыми задолго до назначенного природой срока. Глубокие морщины пролегли в уголках глаз. Некогда молодой и задорный юноша превратился в тридцатилетнего мертвеца.
Одно имя- но оно убивало его. Он не мог сказать его никому. И был вынужден медленно умирать, неся знание могущее вернуть жизни тысячам тех, кто покоился в семейных склепах.
-Я? - наигранно изумился эльф - ну что же ты, конечно нет! Это просто....дружеское предупреждение - горящие угли в прорезях мигнули и зажглись снова - Его высокопреосвященство не поетрпит отступлений. И хотя, сомнений нет, ты премного сделал для нас всех, тем не менее.... - повисла многозначительная пауза. Профет крепко сжал зубы. Утер льющиеся неизвестно почему слезы, и повернулся туда, где должны были раздаваться звуки битвы.....но к его ужасу, там было тихо.

Это первое. Если понравится- будет и все остальное. Жду ваших мнений, цветов али помидоров.

0

2

зач0т но многа букаффак!)

0

3

задротство

0

4

класс! а что было дальше?

0

5

А дальше - я выложу.

0

6

Красиво... но про орков ты нагнал :-(

0

7

Это всего лишь рассказ. Упоминание классов не значит, что здесь они то же самое, что в игре, как и способности и все прочее. Рассказ не обязан быть правдоподобным - вот и все.

0

8

Братец ты обещал дальше и чтобы Оберон меня спас!  ;)

0

9

Да, я додумываю детали. Как вся картина сложится-выложу непременно.

0

10

Лив ( Ангел Смерти ) написал(а):

Братец

Oo :)

0

11

Что же, картина готова, как загружу себя соком и бутербродом, думаю - допишу продолжение, коли вы не против.
И знакомьтесь - Анитра- моя сестра. Любите и не жалуйтесь, и будет вам тепло и хорошо.

0

12

" Засада " - Продолжение.

Сэмир прислушался с замиранием сердца. Нет, ни звука не долетало оттуда, только песок хрустел под чьими-то башмаками, как снег под сапогами охотника.
       Певец клинка наконец вышел из состояния каменной статуи и кинул быстрый взгляд на профета.
  - Слышу, дорога не пустует...один ещё идет. Старейшина дуры этой, Шиллен, темный выродок - процедил он и резко схватив Сэмира за плечо, притянул к себе. Угли в прорезях маски вспыхнули кипящей яростью и гневом. Пророк отшатнулся, но цепкая рука того, кто держал его, впилась в плечо ещё сильнее и заставила стоять на месте. Человек отвернулся, не выдержав снова.
   - Ты. Сейчас. Пойдешь туда и отвадишь старейшину. От тел избавься. Ясно тебе, лекарь? - глубокий голос, казалось, проникал в саму душу, и Сэмиру стало ещё холоднее. Суставы покрылись коркой инея, горло болезненно сжалось. И этот запах... от светлого шел трупный смрад, который до того никогда не давал о себе знать. Профет едва не задохнулся, он с силой втянул воздух, закрыл глаза, и лишь тогда смог восстановить сбитое дыхание.
    - Сэмир! Не слышу ответа! Ты пойдешь  и тотчас, ясно?
     -Да...хозяин - безвольно ответил маг. Его взгляд стал пустым и бессмысленным. Эльф самодовольно улыбнулся и отпустил профета.
     - Так-то много лучше. Будешь меня слушать и дальше, много добьешься, Сэмир, очень и очень многого. И запомни одну вещь - на секунду бывший светлый опустил голову - словно в раздумьях - и продолжил.
      - Я создал его для тебя. С некоторого времени, изволишь ли видеть, я считаю себя художником - демон усмехнулся - и вожу я теперь кистью по полотну. Видишь, что выходит? Картин красивы, не правда ли? О! Но, ой дорогой лекарь, есть одна небольшая проблема. Для того, чтобы рисовать, кисти рука нужна. Призрачная, человеческая - это, поверь, не имеет никакого значения, важно иное.....а именно - эльф наставительно поднял палец - то время,  и то место, когда человек увидит незаконченную картину и сам дорисует её.
       Зверь свободен, милейший профет, я выпустил его, признаю - право же, какое великое горе! - труп издевательски засмеялся - но коли он и есть моя кисть, что же мне ещё остается? А потому, иди же, иди! И неси мою весть всем, кого увидишь- зверь свободен, великий Зверь Шиллен вырвался из своей клетки!
         В спину уходящему  магу ещё долго доносился сумасшедший смех демона, который глядел в небо и смеялся, как сотня бесов. Профет спустился с холма, так и не убрав катан в чехлы за спиной и пересек поле, чтобы выйти на дорогу. По ней он, немного петляя, через несколько минут достиг поля боя. Шаги чужака раздавались из-за ближайшего поворота, однако тот ещё не подошел достаточно близко, чтобы увидеть мертвецов.
           Лекарь окинул погибших острым, хоть и затуманеным взглядом. Дарк авенджер лежала лежала лицом вниз погребенная под тушей оверлорда. Его спина была распорота от шеи до поясницы громадным когтем. Рядом лежал раскинув руки, дроу. От его доспехов не осталось даже и следа, густая темная кровь  медленно вытекала из огромной раны на груди. Сэмир равнодушно константировал про себя, что эти раны не были нанесены никаким оружием. Только животное могло так изувечить трупы.
         Рядом с дроу и девушкой, совсем рядом, лежало то, что при желании можно было бы назвать телами шаманов. Потому как собственно от тел остался лишь обглоданный скелет с висящими то тут, то там кусками плоти и сырого мяса. Профет прошел мимо них, выискивая глазами титана. Но в этот момент звук шагов прекратился, и из-за поворота вышел темный эльф, одетый в посеревший от пыли дорожный плащ, накинутый на богато изукрашенную робу - местами обтрепанную и порванную. Густой слой все той же пыли покрывал и его сапоги, который почти сливались с дорожным полотном. В руках же  темный держал два меча - один волнистый и изогнутый- как у хуманши, а второй - прямой как стрела с отточенным наконечником. Усталые глаза мрачно смотрели из-подлобья. Завидев павших и склонившегося над ними человека с катанами, старейшина замер.
         - Ты презренный вор или хороший лекарь? - осведомился дроу уже зная ответ заранее. Ему была интересна реакция человека. А тот медленно поднял голову, посмотрел куда-то сквозь него и сделал шаг вперед. Катаны чуть приподнялись и уставились в грудь елдеру.
           - Уходи отсюда, как пришел, что здесь случилось тебя вовсе не касается. А кто я ты знаешь и так - последовал ответ.
           -Не касается, говоришь? Я вижу здесь свеого собрата, и его....мою....хуманшу, которую я, изволь, имею честь знать. И именно поэтому это - мое дело - отрезал темный эльф.
             - Я сказал тебе уже. ты слышал. Нечего тебе здесь делать - спокойно продолжил профет, делая вперед ещё один шаг. Лезвия мечей хищно блеснули на солнце.
Старейшина гневно прищурился.
                - Возможно, ты собрался их ограбить и потому гонишь каждого кто пройдет? А как же орки? Скажи, тебя не беспокоит, что сейчас сюда явятся их товарищи, и увидев тебя здесь, не станут ничего справшивать а просто убьют?
В ответ Сэмир широко улыбнулся.
              - Зверь Шиллен вырвался на свободу - доверительно сообщил он, продолжая улыбаться и опустил катаны, заметив-таки последнего из орков. Все ещё живой титан лежал чуть в стороне, хрипло дышал и скреб руками землю. Его горло было разорвано одним могучим взмахом.
    Старейшина замер на месте. Облизнул внезапно пересохшие губы и медленно переспросил.
      - Как...как ты сказал вот только что?
      - Зверь Шиллен выпущен из клети, и ждет свежей крови. Теперь ничто его не остановит - повторил продолжавший улыбаться седой маг - а потому, темный - шел бы ты своей дорогой и послкушал меня-  уходи, пока не поздно. Что же касается авенджера и вот его - он кивнул на мертвого рыцаря  - то можешь забирать их, мне они ни к чему.
       - Это чушь! - резко ответил путник, думая про себя что если это окажется правдой, то даже Анклав не сможет остановить это чудовище - всем известно, что у Шиллен никогда не было.....
        - Плохо ты знаешь легенды - покачал головой пророк - Когда Эйзенхаад изгнала свою дочь, та в ярости и безумии сотворила Зверя, чтобы отомстить матери. Но когда Зверь вырос и впитал в себя её крови, Шиллен поняла, что не сможет удержать его, и эта тварь уничтожит все живое. Уничтожать же весь мир она, как ты знаешь - не стремилась никогда...И была вынуждена потому посадить свое создание в клеть... - профет умолк и наклонив голову посмотрел на элдера. Тот стоял, ошарашенный, глядя себе куда-то вдаль.
        - Да....да, я...припоминаю, но не это не более, чем легенды, всем известно, что Зверя.....
        - Это ваше мне упрямство - вздохнул человек - ну хорошо. Тогда, структура повреждений и симптомы тебе известны не хуже меня - посмотри на раны. Если тебе их характер ни о чем не говорит.... - Сэмир красноречиво пожал плечами. и отступил назад, делая приглащающий жест. Элдер фыркнул и покосившись, наклонился на первым трупом....

На холодном, ледяном пирсе, покрытом льдом и снегом, стоял некромант, тщетно пытаясь согреть свои ладони на ледяном ветру. Прошитая мехом роба едва ли защищала от жестоких порывов и щеки колдуна сейчас потеряли всякую чувствительность, несмотря на то, что он тер их каждые пять минут. Солнце уже давно не показывалось из-за плотного слоя тяжелых серых облаков, сумрачно висевших над головой уже не одну неделю.
          На море, покрытом льдами и тороками, гуляли высокие угрюмые волны. Туман стелился низко  над водой, застилая даль колыхающейся дымкой. Бились на тех волнах крутобокие галеоны, качаясь, когда очередной гребень приподнимал их. Некромант, ходивший взад-вперед по пирсу и проклинавший холод, на миг остановился, бросил взгляд на один из кораблей, закашлялся, и сплюнув, продолжил свое хождение.
          На каменной набережной за его спиной высились невысокие одноэтажные каменные дома. Стояла таверна-единственная с двумя этажами, высокими воротами-дверями, сейчас распахнутыми настеж. Внутри видны были многочилсенные круглые столы, в помещении постоянно сновали деловитые гномы и хмурые, погруженные в свои думы темные эльфийки, одетые, преимущественно, в робы и легкую броню. Сколько некромант не вглядывался до рези в глазах, но ни единого война он так и не смог найти.  Равнодушно пожав плечами, Алмерик отвернулся, и, подойдя к веревочной ограде пирса, положил на веревки руки. За его спиной заскрипел снег. Алмерик подождал несколько секунд и продолжая смотреть на море, сказал не  поворачиваясь:
         - Приветствую, Ваше Святейшество. Дело весьма срочное, потому я осмелился вызвать вас, не прибегая к нашим обычным предосторожностям.
Голос позади него сухо кашлянул.
        - Я прибыл, как только получил твое сообщение, Алмерик. чем вызвана такая срочность? Разве вы не могли все уладить сами, я же дал тебе и людей и денег!
        - С тем делом давно все улажено, вашество - спокойно ответил некромант, поднимая воротник робы и стараясь хоть как-то защитить лицо от колющих снежинок, медленно падающих с облаков.
       - Тогда в чем же дело? Право, сын мой, ты удивляешь меня. Каазлось бы, иных проблем и нету, но вижу, что ты копался несколько глубже, чем  было тебе указано.  Так?
В голосе архиепископа проскользнула нотка раздражения. Некромант притворился, будто ничего не заметил и ответил все тем же спокойным голосом.
      - Копание было не более, чем вынужденное, милорд. если бы не оно, сегодня бы вы остались в храме, и тогда Грейн Кэйн знает, чтобы произошло.....
      - Алмерик! - резко оборвал его облаченный в тиару - прекрати говорить этими своими загадками и давай ближе к делу. Времени не настоль много у нас, чтобы мне разгадывать  твои головоломки. Итак?
       - Итак, Ваше Святейшество... - некромант сделал эффектную паузу, не в силах побороть свою страсть к эффектам - Зверь освободился.
Архиепископ покачнулся, схватился за сердце, и сделав несколько неверных шагов, с трудом опустился на ледяную скамью, нимало не обращая внимания на страшный холод.  Колдун наконец соизволил обернуться и увидев лицо милорда, со всех ног бросился к нему.
      - Вам, кажется, нужен лекарь, мессир. Снова сердце? - спросил он, хлопоча вокруг Его Высокопреосвященства.
       - Сердце, оно, проклятое - едва выдавил последний, утирая обильно выступивший пот со лба. Его грудь взымалась все чаще, дыханье вырывалось из легких с хрипом. На маяке, что тоже стоял на побережье, ярко зажглась лампа, посылая сигнал одному из галеонов.
            Ветер свистел все злобнее, все яростнее поднимались волны. Тучи над головой набухли и опасно потемнели, временами освещаясь по краям яркими вспышками молний. Жители тревожно выглядывали из окон и только взглянув на небо, качали головами и захлопывали двери. С крыши таверны зазвонил колокол, гномы и темные эльфийки заспешили внутрь, спеша укрыться от надвигающийся непогоды.
          - Будет шторм...страшный шторм....Вашество, нам бы не мешало укрыться, иначе мы не переживем, сейчас нельзя оставаться на открытом пространстве....
           - Ты....ты сказал-Зверь свободен...но этого не может быть....мы  следили за клетью, её невозможно открыть, потому что.... - начал было, задыхаясь, священник. Однако в этот момент раздался дикий, полный ненависти рык, который перекрыл и рев ветра, который уже начал сбивать с ног и свист летяшего снега, и грохот в небесах. Оба застыли на месте. Резко замолк колокол. Лицо некроманта стремительно побледнело, как у его мертвецов, отчего он сам стал похож на зомби.
            - Милорд! Быстрее! Зверь пришел сюда... - он помог священнику подняться, и так быстро, как могли, они направились в сторону таверны, ежесекундно оглядываясь назад. Рык приближался и становился все громче и громче до тех пор, пока исполинская тень не вырисывалась в тумане в сотне шагов за спиной идущих....

Отредактировано Лив ( Ангел Смерти ) (2007-03-18 19:35:04)

0

13

тоже ништяг)
Оффтоп: ыыЫ) мне 17 лет а я первый раз в жизни побрился) ощущения не забываемые :D

0

14

То было не все-я случайно отправил. теперь же-все. Продолжение готово.
А что до бритья... так я усатый, бородатый, длинноволосый тип и меня ни капли не волнует, что об этом думают другие.

0

15

И пока же, доложу несколько других рассказов.

Осенний лес

Оглядываясь, я вижу тот лес, что породил множество чудесных картин, написанных золотом. Они сверкая, словно движутся навстречу моим объятиям. Может, что-то притягивает их, но возможно, это те горы вдалеке?
   Их голые, унылые вершины, рвущие небо своим криком, похожи на вечных стражей гробницы. Гробницы, где покоится тело королевы. Той, что породила эти деревья, светлячков, несущихся на огонь и самих разливающих пламя, той, что сотворила эту золотую кору, и мягкий мох, шурщащий под ногами.
   Ту королеву, что умудренная духами лесными, защищала свой дом. Она была храброй, но даже её мудрость не спасла её от осени. Зелень пожелтела, листва поникла к земле. Эльфы оплакивали свою мать. И весь мир плакал вместе с ними. Король в горе молчал, молчал вековой дуб, молчали ивы. А золото все текло с крон на землю, раскрашивая некогда сверкающую чащу в полыхающий на закате подлесок.
   И те живописцы, что рисовали эту картину, видели падение царей, правящих здесь. Они видели рождение и старение, радость и смерть.... но печаль была сильнее. Их кисти неспособны возродить королеву из её сна. Они способны лишь оставить по неё память в сердцах её подданных эльфов. Нарисвоать этот царственный лик, эти высокие скулы и точеный нос. И та фата, что скрывала лик её доныне, лежала откинутой на краю могильницы. Все, что осталось от неё....
   Оглядываясь назад, я вспоминаю тот священный ветер, гулявший по водам потока Митрэ, несущий прохладу и покой. Где он теперь, когда принцесса не зовет его? Не придет он больше, чтобы охладить её, не поднимет на своих крыльях и не понесет бережно, как мать свое дитя, все выше и выше -под купол мира.
   Эльфы плачут, и пустыня плачет вместе с ними. Песок распускается, сухая, растрескавшаяся земля наполняется влагой, и оттуда начинают бить чистейшие источники. Все животные склоняют головы в скорби, и даже подгорные гномы-маленький народец, что никогда не выходит наружу, даже те, принесли свою дань. К склепу возложили они прекрасной работы доспех, и меч, что когда-то амть эльфов заказала у этих кузнецов. Ненужный теперь, он охранял покойную в вечном сне.Жесткие, закаленные сердца горцев не выдержали, и слезы потекли из глаз их.
   Оглядываясь назад, я вижу тот осенний лес, где собрались два народа на погребальном костре прнинцессы. В этот час вода расступается, и змей морской корчится в муках агонии. Храбрые войны маленького отряда в бесконечном удивлении смотрели на издыхающее чудовище. И маги молчали, ибо не знали, что когда разгорается погребальный костер, вся нечисть морская испускает дух свой. Платой той стала одна жизнь.
   И вижу я сквозь редкие уже деревья броню кузнецов, плащи лесных охотников, и магов, прибывших из королевства с поклоном, в знак скорби своей. Возложив дары, они тихо удалились, а золото все так же неторопливо текло и текло, рисуя новые пейзажы кистями художников.
   И солнце зашло, и велика печаль была...но вот, пламя потухло. В очищении дух принцессы поднялся над своими детьми, и вознесся. Он стал новой звездой среди мириадов, но сияла она ярче, чем все они взятые вместе. И осень тихо накрыла дома желтым саваном своим.
   Оглядываясь назад, я вижу, как последний из эльфов покидает свое жилище, и застывает на пороге. На глазах его слезы. Но вот он разворачивается, и уходит вместе с остальными вглубь, на поиски нового дома. И гномы уходят вместе с ними. Оглядываясь назад, я понимаю, что этот лес уже никогда не возродится. Осенний лес стал последним. И весна уже не приходила в эту обитель. Вечная осень, вечное увядание. И надежда...последняя...но живая.

0

16

Молчание

Ищя себя, ищя ответы, ищя вокруг во всех мирах, ты слово извлекаешь из движений, и взор твой озаряет лик.
  Вокруг темно, не видно света проблески зари, роса усохла и жестка осенняя трава. Листва кружится тихо, дверь на кладбище скрипит, и только шорох, что внутри, оживляет это место под луной. Вдали проходит поезд, ты слабо слышишь перестук его колес, но эхо бьет тебя, как крылья, того что пал и не поднялся вновь.
   Мертвы слова - они тебе не скажут, мертвы глаза - и души не покажут, но пальцы тонкие твои, как мягкий снег, касаяь мертвой плоти, возрождают в мертвом жизнь. Крысы в доме, дождь- вверху, и слезы из очей твоих текут. Дождь по крыше, дождь по двери, словно гость, что в шторм предверье. И молитва раздается посреди прогнивших стен. Горы, что когда-нибудь проснутся, расступась пред тобой....
   Несут кони, пар застыл, но сани все летят как ветер, рассекая мрак зимы. Нет ответа-тишина. Молчание страшно, но гул ты слышишь сквозь пропасть порванных дорог.
   Темно в квартире, света нет, и нет надежды пробудиться. В руке твоей застыла трубка, ты молишь, ты ожидаешь, плачешь, проклиная все. Ты ждешь ответа, вести, слова, быть может крик, иль ругань в спорах...но ответа нет. Молчание застыло льда куском, что воздух пронзает дыханьем своим. А в трубке-лишь гудки...пусто и мертво там. Ты слышишь их, и слышишь гул, не ветра за вратами. А то гудит не буря, а змеевидны провода. Покрытые забвеньем, стынущие осколки прошлых ошибок, они молчат. Молчишь и ты, скованная проблеска сознаньем. Твое отчаянье, гнев, и ужас...но там темно. Одни гудки. И мертвый гул постылых проводов...

0

17

Рассвет и Смерть

   Рассвет. Радость. Слезы, что текут из глаз. Шаги. Скрип открываемой двери. Удивление, ужас, страх! Удар. Свист. Скрип. Кровь. Брызги. Боль. Тело. На ковре. Пятно. Время. Грязь. Звук шагов. Закат....
   И вновь рассвет. Тяжело небо. Утро. Дождь. Стекло в разводах. Хлест ветвей. Лужи на земле. Чайки. Слабый свет. Луна. Звезда. Звук шагов. Рука. Перчатка. Сапоги. Кинжал в крови. Трава у дома. Ветер. Смерть.
   Рождение в полной тишине. Часы на башне. Время вспять. Жизнь. Плач ребенка. Радость. Боль. Рассвет. На месте бег. Открытая в палате дверь....звук шагов...ужас, страх! Рука, свисающа с постели. Остекленевшие глаза. Разбитые мечты. Крик, слезы, плач. Дитя одно. Кровь. Сон. Кошмар. Утро. Пробуждение. Дождь. Кладбище. И Смерть.
   Библия. Священник. Молитва, гнев, презренье к Богу. Одиночество. Печаль. Бутылка. Рассвет. Скрип открываемой двери....ужас, боль и слезы! И тело на полу. И Снова Смерть.
   Закат. Телефонные звонки. Дитя окончательно одно. Соболезнование. Опекун. Похороны. Смерть.
   Впервые школа. Рассвет. Утро. Лень. Один. Вставать. Еда. Одежда. Дверь закрыта. Бегом по лужам. Брызги вверх. Ранец за спиной, в руках-пакет. Звонок. Урок. Ужас, слезы, страх! Класс. парты. Мел. Доска. Скука. Лень. Печаль. Тоска. Пыльный пол. И Старый шкаф. Он отвергнут. Удивление. Раздраженье. Удар. Боль. Слова. Удар. Боль. Слезы, застывшие внутри. Бешенество. Пинок. Издевательства. Смех. Крик. Гвалд. Опять звонок. Урок. Время. Часы. Колокольный звон. Ожидание. Тоска. И вот - конец. И путь домой. Одежда в угол. Прочь тетрадь. Еда, зевок. И отдыхать. Закат. Вечер. Цикады в полной тишине. Листва на хилых ветвях. Ветер. Свежесть. Ночь. И сутки прочь.
   Рассвет. Ночь умерла. И вновь-еда, одежда, обувь - бег! Скорей, скорей! Колокола. Удар. Звонок. Равнодушие. Звнок. Удар. И снова боль. Крик, слезы, смех....
   Закат. Рассвет. Жизнь. Вперед, вперед! Звонок. Последний. Открыты двери. Последний бал. Одиночество. Печаль. Тоска. Пыльный зал. Скука. Мел. Доска. Свобода!
   Двадцать лет. Первая любовь. Призанние. Смех. Удивление. Тихий шепот. Бег. Лес. Листва. День. Он. Она. И Тишина. Жизнь! Закат, рассвет, колокола, любовь! Вперед, вперед....
   Двадцать пять. Он одинок. Она мертва. Лошади. Несли. Обрыв. Вперед. Звон. Удар хлыста. Полет. Свобода! Камни. Вниз. Удар! Удар! Щепки! Крошки! Смерть....
   И тридцать лет. Опять любовь, работа, дом. Гаморра, Эден и Садом. Листва. Шуршит. Тепло. Море. Солнце. Ветер. память. Слезы. Прочь! Она. И Он. И тишина.
   Закат. Жизнь! Она идет. Переход. Локомотив. Гудок. Отчаяние. Крик! Удар! И Смерть....Мира. Больше. Нет.

0

18

Света больше нет

Не запляшет над морем рассвет,
   Света здесь навсегда больше нет.
   Одинокая только луна,
   Да на небе ещё все видна.
   Близкой словной родная дочь,
   Стала мне навсегда эта ночь.
   Звездной россыпью сыплется сталь,
   Да дымкой покроется ясная даль;
   Да последней погибелью сон,
   Что с дождем так звучит в унисон,
   Темным ветром прольется река,
   Да под льдом она не видна.
   Отравляя себя, отравляя чужих,
   Все ищу я в грехах , да в грехах во своих...
   Света больше нет, нет его зари,
   Нет его во мне, сколько не зови.
   Лишь осталась тьма, первородная.
   И осталась жизнь, чужеродная.
   А уставшему, путь свой не пройти,
   Да и ангелу, рай свой не найти.
   Где затерян он, меж каких миров?
   И закован он, меж каких да льдов?
   Закрытый для смерти, железный ларец,
   Его отнести, отнести во дворец....
   Но нет больше света, да света меж врат,
   И тот, кто остался, тьме теперь брат.
   Покинутый богом, отринутый всеми,
   Ему лишь осталось найти свое семя,
   Что в земле родной, да под камушком,
   Под травой что, да под муравушкой.
   Света больше нет, и закат застыл,
   И клинок в крови, под луной остыл...
   Волчий что оскал, что улыбка зверя -
   Что он там искал, ни во что не веря?
   Осень рассталась с покровом золоченным,
   Двери и окна давно заколочены.
   Камни затихли, и спят города,
   Но не узнать им уже никогда...
   ...Что теперь все будет тьмою,
   Будет мраком, да со мною,
   Дружен что пред ликом мира,
   Что стоит, да на краю.
   Нету света, нет любви, нет надежды, нет пути.
   Нет не проблеска, ни искры, нету больше ничего...
   Все мертво, давно и спешно, и застыл, да на губах,
   Смех последний, лесной нимфы, да эхо, в сляпящих горах...

0

19

Разбитая Звезда

Твоя звезда потухла и не бьется,
И с небесного замка, падет и разобьется.
Она темна, и умирает, плоть её в огне горит
И только голос, голос тихо говорит:
Не верь, не бойся и не плачь,
Ты отпусти её по ветру, на встречу солнцу и воде,
Она взлетит - и вновь вернется, к небу и тебе.
Ты отпусти её по морю, пусть она себе плывет.
Её не тронет буря, и злобный шторм её не разорвет.
Твоя звезда потухла и не бьется,
И словно кукла - упадет и разобьется.....
Но ты не верь, не плачь и не проси,
А новую, взамен разбитой, сотвори.
Звезда твоя, дыханье прерывая, взлетает на крылах едва.
То значит время, жестоко время - ей пора.
Так отпусти её навстречу солнцу, навстречу небу и воде.
И ты поймешь - она вернется, став сестрой твоей Звезде.

0

20

Тяжела поступь смерти

14 июня 1432 года.
   
  На улице стоит дикий шум...торговцы словно сума посходили, дерут свои луженые глотки, заполняя улицы грохотом своих кованных сапог. И мокрая сырость этого утра сковывает меня, мне так неуютно здесь...кто-то хожит рядом, посмтаривая на меня своим внимательным взглядом. Я чуствую его, но не могу видеть...и это все более и более пугает меня.
   Чтобы хоть как-то отвлечься от темных мыслей, я сажусь за свой старый, повидавший многое на веку своем, стол, и дрожащими руками разворачиваю свой пергамент. Летопись ждеь меня, летопись моих сновидений, моих кошмаров, моей совести . чужих надежд.
   Они все чужи для меня. Их глаза могут умолять, а руки сжимать рапиры...дуализм их природы. Смешно. Но жутко, и я ещё больше дрожу от холода, стараясь согреться хоть бы и дыханьем, которе, впрочем, само превращается в лед, лишь стоит ему вылететь из уст моих.
   Но что это...тшшш...шорох...служанка ли это вернулась с базара? Или...Я крещусь, творя святое знамение троицы. Да защитит оно меня от напастей, и да спасет меня от этого...злобного духа, скалящего зубы над моим ложем.
   И улица так бьет меня по ушам, что невольно мне хочется окунуться в песок, чтобы не слышать этих криков! Городская стража мерно расхаживает по площади, и их панцири тихо шуршат...тшшш...как ядовитая змея...она все ближе...все ближе...да защитит меня знамение!
   
  17 ноября 1432 года.
   
  И вновь я черчю эти строки в надежде, что глаза моей дочери увидят их в нужный час. Ибо это сможет защитить её, подскажет ей...но этот дух! Он злобен так, он шипит и подкрадывается ко мне, смотрит через плечо и смеется тихонько.
   Летопись моя ещё не закончена и многое стоит увидеть в ней свет, дабы моя голова освободилась наконец от этого груза. И снег танцует над окном, и метель поет свою печальную песню. Клены умерли этой осенью, согнутые их спины согнулись ещё ниже, и они упали-некогда такие гордые и великие-в самую грязь, замарав свои прекрасные листья нечистотами и плевками. Не знак ли это? Вестмио это так, очень плохой знак...я чуствую, как смерть дышит рядом.
   
  2 марта 1433 года.
   
  Я просыпаюсь, не помня как заснул. То ли град стуча по крыше, успокоил мой дух, то ли огонь в камине колыбельной помог своей. Я не помню ничего, что было вчера. Был ли это я, и что я делал здесь? Помню, я хотел уйти, уехать, сбежать....но не слишком ли поздно думать о том? Вереница бликом лунных пробегает пред моими глазами. И я вспоминаю..да..да...я помню! Вчера дух, кажется, ушел наконец, но с ним ушло и что-то...что-то внутри меня. Будто бы часть души умерла и улетела, оставив оболочку растерянно взирать на свиток. Ах, эта душа! В её волненьи меркнут все шторма, что я пережил. Она плещется в своей клетке...и мне слышится этот шорох...неужели же...Он вернулся?
   
  6 марта 1433 года.
   
  Я...я снова и я...опять этот шум! Опять этот проклятый шум! Он убивает меня, мне больно, мне плохо! Я расшвыриваю простыни и сажусь на кровати, тяжело дыша, подперев голову руками. Я видел его этой ночью. Я видел его лицо, этот черный лик, и я...я...знаки всюду, но пойму ли я их? Они так малы и незаметны, что если...но довольно! Довольно мне, как слабая женщина, трястись от страха! Я не хочу бояться! Я не буду...не буду, я...я...нет. Этого не должно быть, так почему?! Ещё немного, Господи, ещё только один день...один день дай мне...я слышу е голос. Он зовет, он настойчив. Я не могу спрятаться, ни убежать, не расстаять. На сегодня рукопись закончена...
   
  16 марта 1434 года
   
  Все тихо...и мне так хорошо, так спокойно...меня ничто больше не терзает, и зов её умолк вчера. Я слышу, как она входит в дом, как поднимается по лестнице. Я вижу её...она здесь.О-о, дай же мне глоток ещё вдохнуть! Дай насладиться! Я не готов ещё, и я...но ты спокойна вижу...хорошо же. Но дай взглянуть мне на свой город. Так покажи же его, я желаю видеть тех, с кем я жил!
   о Боже, Амено....я не видел, как они скалят зубы, как ухмыляются за моей спиной. Я не видел их алчущих глаз. Чудовища, звверо-люди жили в обличье смертных! Спасибо, что открыла глаза мои! Я слышу твою тяжелую поступь, и я готов уйти. Но обещай мне...рукопись ты ведь не тронешь? Я твой, но рукопись оставь же. Все, последние слова, и книга сия закрыта будет. Дочь знает, где её искать. А я слышу этот шорох...и вижу её темные крыла...они прекрасны. Духа не было. Это она, она следила за мной...она...и дети её. Но я готов. Идем же, Смерть.

0

21

Пустое Шоссе

Маргарет устало держалась за руль, то и дело клюя носом. Мимо проносились плеяды тусклых фонарей, сонмы мрачных зданий, потоки и реки железного русла. Так было, пока она ехала по главной магистрали. Так было, когда магистраль свернула, превратившись в уютное и пустынное шестиполосное шоссе.
  Отмучившись на работе, и в горячечной спешке покинув осточертевший до коликов офис, женщина едва успела перекусить в соседнем ресторане, перед тем как неумолимый Долг снова бросил её в бой. И опять - препирания с клиентом, неуместный и неумелый торг, требования... к концу встречи Маргарет разве что не пускала пар из ушей. Взбешенная, словно львица, она гордо вскочила и ушла, оставив этому очкарику все бумаги. В тот момент она даже не задумывалась о том, что ей скажет босс на следующее утро. А за подобный произвол грозило увольнение.
  Маргарет сумела оступить, не нарушив строй, и не потеряв достоинства. Простучав каблучками по мраморной лестнице крохотного дворца, она резко распахнула дверцу своего автомобиля, и сорвавшись с места, умчалась прочь, в разжигающиеся огни мягких сумерек. В памяти ещё была свежа бешенная гонка по улицам ночного города, чтобы развеяться, забыться, остудить воспаленный мозг. Гонка с подрезанием, выходом на встречную полосу и неоднократным созданием аварийных ситуаций. Будто бес скорости вселился в девушку, и властно правил её рукой, заставляя кидать машину то вправо то влево, обходя медленно ползущий траффик. Её преследовали истошные гудки и яростные крики водителей, потрясающих кулаками в бессильной злобе. Маргарет лишь улыбалась, и вжимала педаль ещё больше, ещё сильнее, с упоением восторга глядя, как белая стрелка спидометра неумолимо приближается к 170 км\ч.
  Ветер хлестал в приоткрытое окно, обдувал лицо, свистел в ушах. Девушке даже казалось, что она вот-вот услышит шум морского прибоя, крики чаек....или гудок парахода, отходящего от пристани. Ничего этого, разумеется не было. Было лишь расслабление, и радость от того, что ты одна на этом свете, одна мчишься сейчас под яркими фонарями, оставляя позади тяжелые грозовики и желтые такси. Мерный рокот мотора лишь добавлял уверенности, что ты где-то в другом мире. И так легко тогда было представить, что под колесами -не ровный и сухой асфальт в шесть полос шириной, а черный песок далеких планет. Что над головой твоей светит не солнце, но исполинский раскаленный шар, отраженный двумя такими же рядышком.
  Было приятно и тепло, несмотря на позднюю осень и зябкую сырость снаружи. В магнитоле негромко играла какая-та музыка, монотонно шумели покрышки. Поздний час и дневная усталость наваливались все больше, и все тяжелее было держать веки открытыми. Они так и норовили закрыться, отправив машину в самостоятельную поездку. На подобной скорости это было бы самоубийством. И Маргарет приалагала все силы, что ещё оставалось, чтобы держаться, чтобы не сдаться власти сна. Бросила быстрый взгляд на часы на приборной доске: два часа ночи. Ничего удивительного, что так хочется спать. А ведь завтра ещё на работу....
  При одной только мысле о работе, на губах девушки появилась кривая ухмылка. Она во всех красках представила себе, что с ней сделает босс за сегодняшнее. А то, что он об этом уже знает, Маргарет не осмневалась. Уходя, она слышала, как этот полудурок возмущенно набирал номер. разговора она, к сожалению, уже не слышала, но о чем он был - догадаться не сложно. пержить бы завтрашний день...а там-догожданные выходные. Отдых. Свобода. Можно будет наконец-то выспаться и хорошенько отдохнуть, сбросив гнетущие путы.
  Удерживая руль одной рукой, девушка полезла второй в карман, и извлекла из него телефон. Один щелкчком откинула крышку, сдула волосы со лба, и поглядывая на пустую впереди дорогу, набрала номер. Назад она не смотрела.
  - Алло? - раздался в трубке недовольный мужской голос. Говоривший был, судя по всему, выдернут из своей кровати.
  - Клейн? - спросила девушка - ты спал?
  - Нет, я считал овечек, Марг - пробурчал голос с деланым раздражением. Маргарет уловила в нем облегчение.
  - Прости, что разбудила, я только недавно освободилась, не смогла позвонить тебе раньше - извиняющимся тоном сказала она, переключая скорость, и и вдавливая газ ещё сильнее. Мотор фыркнул, и машину швырнуло вперед.
  - Ничего страшного, я сам вернулся лишь недавно - ответил Клейн - а что, ты ещё в дороге? - удивился он - Я ждал тебя раньше. Ты...
  - Прости, пожалуйста, дорогой. Эта чертова встреча продлилась дольше, чем я думала.
  - Встреча - протянули на том конце - и что же, клиент был особенно капризный, что ли?
  - Нет - нет - быстро ответила Марг, протирая правый глаз - хотя этот придурок вздумал торговаться....
  - Ты разве торгуешься? - поинтересовался Клейн, громко зевая в трубку. Марг услышала, как щелкунл выключатель, и открылась дверь холодильника. Её милый решил перекусить на ночь глядя.
  - Обычно - нет. Но в этот раз он вцепился в меня, как утопающий-за соломенку. Пришлось тратить на него время, препираться....
  - В общем, это был кошмар, дорогой. Ещёё раз извини, что не пришла, как обещала.
  -Ладно - ладно - проворчал Клейн - приезъжай уже поскорее. А то я тут замерз.
  В его последних словах сожержался неприкрытй намек. Губы девушки тронула усмешка. Кажется, что даже настань конец света, мужчины никогда не изменятся.
  - Обязательно. Целую, пока - попрощалась она, и выслушав бодрое " Жду". выключила трубку. Как раз в этот момент она наклонила голову, чтобы положить его обратно в сумку, поэтому не заметила, как в узуком переулке, мимо которого она промчалась только что, зажглись два алчных глаза. Загрохотал двигатель, и грузовик медленно выехал на дорогу, вздымая пыль.
  Подняв голову снова, Марг увидела далеко впереди съезд, который вел дальше к дому её. С облегчением вздохнув, и громко зевнув, она потянулась, и чуть сбавила обороты. Грозовик же за ней, наоборот, прибавил. Движок взревел, шасси дернулось, чуть наклонилась тяжелая кабина, и он начал стремительно догонять, несмотря на разницу в скорости. По темному стеклу отжаясЬ. проплыли пятна яркого света.
  машины неслись и неслись вперед, оставив город далеко позади себя. Женщина по-прежнему ни о чем не подозревала. Ей очень хотелось спать, есть, и просто по-человечески развалиться на кровати, вытянув затекшие от долгого сидения руки и ноги. Она не смотрела по сторонам. Она не думала уже ни о чем. И через секунду грузовик внезапно разогнался. с немыслимой быстротой покрыв разделяющее их расстояние. Маргарет услышала рев и нахмурившись обернулась...
   
  В её широко раскрытых от ужаса глазах мелькнул свет горящих нестерпимо фар. раздался гудок, словно в насмешку над человеком. Чудовищная машина ударила бампером в зад автомобилю девушки. Его зашатало, и легковая, накренившись, развернулсаь, одновременно переворачиваясь через себя. Грузовик ращогнался ещё больше и толкнул, снова и снова давя, подминая под себя легкий корпус. скрежет, визг металла, звон разбитого стекла, рев мощного двигателя, полыхающие фары....и пустая кабина грузовика. Это было последнее, что увидела женщина в свой последний миг, преде тем как её тело выгнуло, перломало и раздавило между вехавшим в салон двигателем и прижатым к передним сидениям багажником.
  Сделав свое дело, грузовик погудел на прощание, и довольно фырча, уехал прочь, оставив у абардюра бесформенную груду железа. И тоненький ручей крови под ней.

0

22

Экзамены

Аудитория шумела, как пчелиный улей, когда дверь открылась и вошел мистер Герберт - старый преподаватель Школы ещё со времен Третьей Экспансии.
   В его руках был нейропланшет, по которому он что-то сосредоточено писал. Его взгляд ни на секунду не отрывался от него, когда он медленно и спокойно сказал:
   - Зал. Тихо.
   Это произвело поразительный эффект. Аудитория замолкла враз, даже самые шумные кадеты быстро успокоились, заслышав голос мистера Герберта. Тот тем временем прошел на подмостки и уселся в учительское кресло, положив устройство на стол перед собой.
   Пилоты застыли в ожидании, перестав шушукаться и нервно перешучиваться. Учитель медленно снял визор, и, сложив душки, положил в ящик стола. Затем он поставил локти на стол, скрестил руки и внимательно оглядел класс.
   -Доброе утро кадеты - сказал он, продолжая изучать их лица.
   -Доброе утро, мистер Герберт - нестройным хором ответили ученики, не знающие, чего им следует ожидать.
   -Я полагаю, что у меня есть для вас две новости.
   -Обе плохие? - выкрикнул кто-то из задних рядов.
   -Нет, кадет. Только одна плохая - учитель вздохнул и откинулся на спинку - как вы, возможно, знаете, на этой неделе вам предстоит сдать самые важные экзамены в вашей жизни. Этому вы и учились здесь, это и было целью ваших учителей.
   Учащиеся нервно заерзали на гравикреслах. некоторые удивленно переглядывались.
   - А именно: вам предстоит показать свое умение управлять эсминцем...- он сделал эффектную паузу и продолжил - класса " Немезис "....
   - Но мистер Герберт! - поднялась Фрейара - всем известно, что этим кораблем не управляют в одиночку! Как же мы можем...
   - Это экзамены, кадет - прервал её учитель - а значит, вы должны их сдать. Вам ясно?
   -Так точно - буркнула девушка и опустилась на свое место.
   - Это была хорошая новость - сообщил Герберт - теперь же, что касается плохой. Ваши экзамены будет принимать капитан ДеЛаПорте. Я полагаю, что вы наслышаны о его персоне?
   Кадеты издали дружный стон. Они-то как раз прекрасно знали капитана ДеЛаПорте. Этот человек был из разряда тех, что не отстанет от тебя, пока не добьется дотошного выполнения по каждому пункту любой инструкции. Так же он был печально известен тем, что из каждого десятка кадетов, заваливал восьмерых.
   -Это нечестно! -возмутился Джейс, оборачиваясь к своему соседу - ты слышал, чтобы эти экзамены сдавали все? Я - нет. Это не нравится мне все больше и больше!
   Его сосед - худощавый парень в эфирных линзах, ответил с невозмутимым видом:
   - Может, нам ещё и повезло, Джейс. Ты подумал о такой возможности?
   -Какой? - усмехнулся тот - что мы все дружно провалим испытание? Уже подумал. Отец меня убьет, если я не сдам!
   Его сосед пожал плечами и спокойно ответил:
   -Это не самое худшее, что может быть. Настоящая проблема в том, чтобы заполнить команды протокола.
   -Нет-нет - застонал Джейс, роняя голову на стол - не говори мне об этом! настроение и без того паршивое.
   - Мистер Герберт - поднял руку Сейз - а сколь велики наши шансы?
   Герберт задумчиво прищурился и пожевал губу.
   -Хм... я бы сказал так кадет. Три к одному.
   -Три к одному? - недоверчиво переспросил Сейз - три за, или три против?
   -Против - бледно улыбнулся учитель - но если вы хотите изменить такой расклад, то тренажеры к вашим услугам.
   Он поднял нейропланшет и постучал по нему пальцем.
   -Если есть желающие записаться прямо сейчас - подходите ко мне и называйте ваше имя и личный индекс.
   Все пилоты как один повыскакивали со своих мест и гурьбой устремились к учительскому столу.
   -Не так быстро - поднял руку Герберт - становитесь в очередь.
   Пристыженные ученики кое-как построились и очередь начала потихоньку продвигаться. Слышался только вопрос Герберта и тихий ответ кадета.
   Фейара встала рядом с Джейсом и толкнула его локтем.
   -Ты хоть раз был на этих тренажерах?
   -Не-а - мотнул головой Джейс, бросив на девушку быстрый взгляд - я вообще-то не был на последних пяти лекциях.
   -А разве на них говорили про экзамены? - удивилась Фрейара, поправляя стат-костюм.
   -Понятия не имею - признался парень - если бы я знал, то уже давно бы был на этих виртуальных каруселях ...черт, а я-то рассчитывал после занятий смотаться в космопарк....
   Очередь продвинулась ещё немного, и девушка воспользовалась этим, чтобы протолкнуться чуть вперед.
   - Если тебя это утешит, то я тоже собиралась сегодня уехать - улыбнулась она, оглядываясь на Джейса.
   - Уехать? На время занятий? - Джейс оттолкнул какого-то очкарика и опять встал рядом с Фрейарой.
   Она слегка замялась, прежде чем ответить.
   -Ну, если честно, то я собиралась в Этрехен, что на Дее. Я слышала, там собираются последователи Сиу.
   Лямка стат-костюма снова сползла на плечо, и девушка, закатив глаза, вновь водворила её на место. Очередь продвинулась ещё на пару шагов, впереди уже можно было расслышать ответы кадетов.
   ...-Леймур, сэр. Личный Индекс 143708.
   ...- Пааре. Личный индекс 5552179.
   - Накс. Личный индекс 309284.
   ...-Зал 36Д. Второй этаж.
   ...- Зал 62Р. Уровень J...
   - Далековато же ты собралась - заметил Джейс, выглядывая из общего потока, чтобы проверить, долго ли ещё ждать.
   -Это недалеко - пожала девушка плечами. У матери есть личный транспортер, он мог бы доставить меня туда за пару минут.
   - Но что же тебе делать вместе с последователями Сиу? Эти ненормальные только и делают, что талдычат , как прекрасен мир без этих транстелепортаторов. Хотя я -добавил он - не разделяю этих их неудовольствий. Вполне удобная вещь.
   Девушка прошла пару шагов вместе с остальными и окинула его оценивающим взглядом, решая, можно ли ему говорить.
   - Там мой брат - прошептала она Джейсу на ухо - он совсем недавно стал одним из них. Он писал мне, у него все хорошо там, но я хотела бы сама в этом убедиться.
   - Младший? - понимающе протянул Джейс, продвигаясь вперед.
   - Знаю-знаю - вздохнула Фрейара - старые привычки нескоро забываются. Эти последователи Сиу вобщем-то, совсем неплохие ребята, и к тому же, вполне безобидны. Но сидеть в общежитии - сплошная скука.
   - В точку- кивнул Джейс - если бы не эти экзамены, я бы тоже здесь не торчал.
   Тут подошла их череда, и они прекратили разговор.
   -Фрейара, сер, личный индекс 142480.
   - Зал 59 I, уровень 12 B - ответил Герберт, делая пометку в журнале и протягивая ей блог-карточку.
   Девушка кивнула и пошла на выход, остановившись у силового поля, чтобы подождать своего друга.
   -Джейс, сэр, личный индекс 632455.
   -Зал 441 U, уровень 37 K, пятый этаж - ответил учитель, отмечая кадета и протягивая ему такую же карточку, только несколько иной формы.
   Джейс прошел к полю, и, потянув Фрейару за рукав костюма, вышел наружу.
   -Жаль, что не один зал - с сожаленьем сказала она, вертя в руках свою карту.
   -Да ладно - отмахнулся парень - в разных залах все равно разные тренажеры. Так что - он повел плечами - тренироваться будет каждый на своей машине.
   -Откуда ты все это знаешь? - с подозрением склонила голову Фрейара.
   - Случайно услышал месяц назад, когда сидел в общей столовой - был ответ - но так и лучше. Мы сможем хорошенько подготовиться.
   Девушка молча кивнула и пошла по коридору, через приемную дирекцию в сторону подъемных грави-полей. Кадет направился вслед за ней.
   - Нам по пути. Нужно подняться на несколько уровней и ещё несколько пройти - сказал он.
   Они шли мимо широких окон, в которых виделся необъятный космос. То тут, то там можно было увидеть вспышки антиматерии, вылетающие из сопл двигателей космических грузовиков, доставляющих оборудование в Школу. Ярко сияли многочисленные звезды. В доках копошились крошечные фигурки грузчиков - приемщиков, таскающих железные ящики с грузом от шлюзов грузовиков, и до канала приемной линии, уносящей груз внутрь Школы со скоростью 100 метров в секунду.
   Совсем недалеко от платформы пролетел линкор из Черного Легиона. Черный череп горделиво украшал его фюзеляж, сверкая в ярком свете солнца. Махина неторопливо проплыла мимо, и скрылась за башнями диспетчерской. Вслед за линкором, пролетели несколько легких истребителей " Криан ". В данный момент они не несли никакого вооружения, за исключением эктоплазменной пушки, установленной под правым крылом. Оставляя за собой серебристый след, они вскоре исчезли вслед за линкором.
   Где-то внизу, однотонно гудел генератор, трещал блокиратор сигналов, регулярно посылающий в космос вспышки синего огня. На взлетной полосе тихо покоились учебные звездолеты. Здесь были, как и легкие истребители " Криан ", так и тяжелый штурмовик " Вулкан " с семиканальной системой переработки эфириумных потоков, двухосной системой бомбометания, и кроме того, эта машина была снабжена термоимпульсным генератором нового поколения. Это был учебный штурмовик, на котором тренировались все кадеты перед самыми выпускными экзаменами, поскольку только у " Вулкана " был интерфейс и иоро-шлемы в точь-точь такие же, как и " Немезиса ".
   Этот штурмовик видел уже тысячи полетов, сотни радостных улыбок, когда кадет успешно сдавал экзамены, и проклятий, если нет. Многие инструктора обучали на нем, многие из них уже были на военной пенсии. Двое уже ушли в мир иной, со славой погибнув в боях. Из тех кадетов, что сдавали на эсминце, сдали лишь две тысячи сто тридцать четыре человека... за всю историю Школы. Каждый из новых курсов составлял порядка трехсот будущих пилотов. Всего же курсов было несколько сотен. Сколько именно - никто точно не мог сказать, кроме директора.
   Из этих счастливчиков, четыреста шестьдесят шесть человек служили в Черном Легионе, более семисот являлись пилотами других эсминцев, входящих в состав флотилии, из них триста двадцать управляли " Немезисом ". Ещё сотня кадетов теперь стали капитанами собственных кораблей. Пятеро заслужили звание Адмирала.
   Восемьдесят восемь кадетов из сдавших, числились пропавшими без вести во время Первой и Третьей Экспансий. Все остальные кадеты покоились на кладбище флота, на Земле. За столетия войн, множество их храбро сражались и пали, принеся своими кораблями немалый вред противнику.
   Космос был холоден и жесток к новичкам. Стоило лишь задержаться, испугаться, и в следующий миг по пространству летала груда металла и распыленные частички пилота. Именно поэтому в Школе обучали сурово, но справедливо. Тех, кто был слаб и неспособен выжить в жестокой реальности, быстро отчисляли. Но к счастью, таких было очень мало, и с каждым годом становилось все меньше. В это неспокойное время, когда переговоры с созвездием Азелит зашли в дипломатический тупик, когда люди шептались в полумраке баров и отелей о новой надвигающейся войне, быть слабаком означало погибнуть.
   Уровни обучения ужесточались с каждым курсом. На первых порах юных пилотов знакомили с азами техники и ремонта, рассказывали историю о Войнах. На втором году обучения, ученики постигали самостоятельное определение неисправностей во всех агрегатах корабля любого класса. Там же их учили отличать энергополя для того, чтобы добиться максимально возможного маневрирования в бою, в условиях ограниченных пространств.
   На третьем году, пилоты учились использовать подручные материалы для замены испорченных узлов и систем кораблей. Для этого использовался флотский дематериализатор плотных скоплений разряженных частиц, сокращенно - ДПСРЧ. Чтобы выучиться правильно, использовать его, учителя тратили целый год, поскольку Дематериализатор был очень сложен в освоении и использовании, и необученный пилот мог запросто запутаться во множестве кнопок и рычагов.
   На четвертом курсе кадеты постигали Начальное и Среднее управление кораблями. В этот год ученик впервые садился в кресло пилота небольшого корабля. Для этой цели использовались легкие истребители и несколько устаревших моделей торпедоносцев, снятых с вооружения флота и списанных, как отслуживший материал. Именно такие артефакты и кружили над Школой, иногда с трудом вписываясь в повороты и упрямо не слушались команд пилота. Намучившись в кресле торпедоносца, кадет был более чем готов приступить к обучению Высшему управлению. На этом этапе их, наконец-то, сажали в кресло тяжелого штурмовика.
   На пятый и последний год обучения, кадеты обучались непосредственно пилотированию в составе эскадрильи, командованию звеньями истребителей и управлению эсминцами и линкорами Особо Больших размеров. По истечению всех пяти лет обучения, пилот сдавал выпускной экзамен, и в случае успеха, получал Личную Карту Легионера и поступал на службу в Черный Легион. Туда попадали лучшие из лучших кадетов, и до сих пор никто из служащих там, не посрамил своего мундира в битвах.
   В случае неудачи, кадету давалось ещё две попытки. Если он сдавал в первую из них, то так же получал Личную Карту и попадал в Белый Легион.
   Те же, кто сдавали только с третьей попытки, получали обычную Карту Пилота и попадали на службу в регулярные войска. Не сдавшие с этих двух последних попыток, лишались значка пилота и исключались из школы без права повторного прохождения обучения. Эти несчастные были обречены водить обычные буксиры, в лучшем случае - танкеры. За все время существования школы, не сдавших было только тридцать человек. Учителя хорошо знали свое дело. В конечном же итоге, все они попали в Белый Легион. Прошедшие экзамен ученики помогали своим не столь удачливым товарищам, кроме того, сами учителя были заинтересованы в успешном завершении обучения. И поэтому, тех, кто не сдал экзамены вообще, не было ни единого человека.
   
   ***
   После тщательной подготовки в залах, Джейс взмок так, что нейро-шнур с трудом отодрался от липкой кожи. Его боевая программа только что завершила свою работу, и теперь экран медленно остывал, потрескивая статическим электричеством.
   - Вы молодец, кадет - раздался голос преподавателя из-за спинки кресла - я вижу уверенное управление, хорошую реакцию. Но ценнее всего в вас то, что вы умеете быстро принимать решения.
   - Спасибо - с благодарностью выдохнул Джейс, понимая, сколь много значит похвала учителя.
   - Я надеюсь - заявил тот - что на экзаменах вы проявите ту же сноровку и ловкость, какие показали сейчас. Помните, ваш успех не только в сильных руках, и остром взоре, но так же и в вашей голове - учитель подошел ближе, и сжал подголовник кресла тренажера - это очень ответственно...и, мистер Джейс?
   - Да? - ученик осторожно обернулся, и с удивлением заметил, что мастер Риггот волнуется.
   - Я...я хочу спросить: кто будет вашим экзаменатором?
   Джейса немного удивил такой вопрос. Что-то подсказывало ему, что учитель хотел спросить совсем другое, но, по каким-то причинам передумал.
   - Капитан ДеЛаПорте. Вы знаете его?
   - ДеЛаПорте? Пожалуй, слишком хорошо - Риггот горько улыбнулся, и немного замялся - дело в том, кадет,...что...когда-то он принимал мой экзамен.
   -Ваш экзамен? Вы сдавали капитану? - изумился кадет.
   - Разве в этом есть что-то странное?
   -Нет, сэр! Просто... странно думать, что вы тоже сдавали когда-то экзамены.
   -Все их сдают - пожал плечами Риггот - от этого невозможно спрятаться. Но временами - он тяжело вздохнул - мне очень этого хотелось. Капитан дольно строг с учениками, я бы даже сказал - строже, чем того требует ситуация. Именно в этом причина, мистер Джейс, столь малой процентной группы успешно сдавших. Не могу сказать - поспешно поправился он - что он заваливает вас специально. Но и вы тоже должны его понять.
   - Я... я не совсем понимаю... - неуверенно произнес юноша, поворачиваясь с креслом лицом к учителю.
   Риггот наклонил голову, и пожевал губу, словно обдумывая что-то. Затем он цокнул языком и продолжил.
   - Этот человек прошел многие войны, он видел то, что не каждый сможет выдержать. Прочие сходили с ума, только при виде того, с чем ДеЛаПорте приходилось иметь дело. Он жесток, это может показаться жестокостью, но не обманывайтесь. Это все же скорее мягкость - мягкость своеобразная, и странная, но все же.
   - Я думаю, что понял вас, мастер - медленно ответил кадет. - Разрешите вопрос?
   - Разрешаю - махнул рукой Риггот.
   - Скажите, сэр,... а как именно будут проходить экзамены?
   -Ну что же. Перед началом экзамена, вас выведут из Школы на прикол дока номер пять. " Немезис", должен быть уже там. Чуть дальше, за кранами, имеется небольшое помещенье, бывшее кафе для кадетов. Вас отведут туда. Внутри имеется экран, на нем отображается все, что происходит в пределах дока. Именно с него вы и будете наблюдать за проведеньем, так сказать, процесса. Вам все объяснят до того, как все начнется. Составят список имен, в алфавитном порядке - Риггот снял руки с подголовника, и отошел к дверям - затем, если мне не изменяет память, к вам придет сам капитан. Он поздоровается...- Риггот посмотрел на потолок, и снова посмотрел на Джейса - и скажет уже более конкретно, что именно вы должны будете сделать. Вероятнее всего, это будет своего рода...комплекс, состоящий из различных групп испытаний.
   - А как же... - начал было Джейс.
   - Не перебивай меня! - одернул его Риггот - раз уж ты спросил, так имей милость дослушать. Я, конечно, не могу утверждать, что ничего не изменилось, но во времена моего ученичества, ученик, - тот, что первый в списке, выходил из зала и шел к челноку, который отвозил их на сам корабль. Там он должен был переодеться, и сесть в кресло пилота. Капитан спрашивает фамилию, личный индекс...и все начинается.
   Обычно экзамен заключается в том, что бы успешно сдать определенные группы испытаний, разделенные по конкретным признакам. Если пилот сдал более девяносто четырех процентов всех групп испытаний, он получает штамп, и...
   -Штамп? - вновь перебил Джейс, забывшись. Риггот покосился на него, но ничего не сказал.
   -Да, штамп на пилотское удостоверение, которое выдано вам будет только после того, как весь курс пройдет экзаменовку. Ну вот, ты сбил меня опять! О чем я? Ах да, об оценках.
   - Вообще, испытания считаются пройденными, если пилот сдал более семидесяти процентов групп. Все, что ниже, засчитывается, как провал, и тогда кадету нужно будет прийти на повторный экзамен.
   Ученик слушал его с открытым ртом. Он только сейчас начал понимать, что им всем предстоит пройти. Это больше не казалось детским развлечением.
   -А...ошибки? - робко спросил он.
   -Ошибки? Могу сказать только, что в пределах одной группы допускается не более одной, максимум - двух ошибок. В условиях же сдачи, допускается не более пяти ошибок за все. Больше я ничего не могу сказать. Не имею права. Ты сам все узнаешь, кадет. Помни только: постарайся не волноваться. Это плохо сказывается на реакции.
   Мастер кивнул, и уже собирался выйти из кабины, как Джейс все же решился спросить.
   - Мистер Риггот? Разрешите последний вопрос?
   - Эх,...я вижу, ты не успокоишься иначе - вздохнул учитель - ну давай, что там у тебя?
   - Вы...вы говорили, что сдавали,... а... вы прошли?
   Риггот обернулся через плечо, залез во внутренний карман стат-костюма, и протянул Джейсу аккуратную, красивую, гало-карту, на которой красовался элегантный белый череп. Это значило, что владелец карты состоял в Белом Легионе. Некоторые пометки внизу говорили о том, что её хозяин являлся особо почетным и заслуженным членом этого подразделения.
   - Белый Легион! - восхищенно выдохнул юноша. Он ещё никогда не держал в руках подобную карту. Невольно он представил себя обладателем такой же...только с черепом черным, а не белым.
   - Это конечно, не вершина лестницы - улыбнулся Риггот - но, думаю, что тоже стоит немалого.
   С этими словами он забрал карту, пожелал удачи, и вышел. Джейс же решил немедленно разыскать Фрейару, чтобы поделится услышанным. Он поднялся, отстегнул ремни, и выйдя из зала, направился к ближайшему энерго-трансмиттеру. Ему предстояло многое обсудить.
   
   
   ****
   
   Спустя несколько дней, нарядно одетые и порядком измученные тренировками кадеты, чинно сидели в небольшом зале. Над ними мягко мерцал большой экран, на котором был виден исполинский эсминец, висящий над бездной. Он был примагничен к приколу, и только его корма немного покачивалась, когда солнечный ветер налетал на корабль.
   Все произошло в точности так, как и сказал учитель. Их вывели на площадку дока номер пять, где уже стоял эсминец, затем провели мимо громадных приемных кранов, погрузочных площадей, и затем завели в этот зал, в котором они и сидели сейчас. Один из мастеров уже объяснил им суть экзамена, особенно настаивая на внимательности учеников при выполнении. Затем все учителя и преподаватели покинули помещение, удалившись обратно в школу, пожелав перед этим своим питомцам всяческого успеха.
   Фрейара сидела рядом с Джейсом. Её неестественно прямая спина свидельствовала о крайнем напряжении. Впрочем, весь пятикурсники выражали его по-своему. Кто-то грыз ногти, кто-то ходил кругами, а кто-то громко стучал зубами. Страх перед неизвестностью заполнял все углы зала, его терпкий накрепко забивался в ноздри. Среди всего курса не было ни единого человека, кто бы вел себя беспечно, или легкомысленно перед грозящим испытанием.
   Свет далеких звезд отражался от блестящих плит, сверкал на скафандрах, бликами плясал по забралам шлемов. Теплое солнце растопило вечный вселенский иней, что висел на краю платформы, и теперь тот медленно испарялся, возвращаясь в изначальное состояние. Список по алфавиту уже был составлен, и теперь мирно лежал на гладком, без единой царапины, столе, ожидая капитана. Учащиеся с каждой минутой нервничали все больше и больше.
   Некоторые, бросив взгляд на экран, беззвучно чертыхались. Когда гидравлические двери распахнулись, и внутрь, тяжело стуча плазмоботинками, вошел ДеЛаПорте, все головы, как одна, повернулись к нему. Настороженные глаза следили за каждым его шагом.
   ДеЛаПорте подошел к столу, взял энергетический журнал, что содержал имена учеников, и начал медленно его просматривать. Все молча ждали. В комнате стояла звенящая тишина.
   Наконец, он оторвал глаза от записей, и окинул взглядом собравшихся. Его правильной формы лицо, с короткими черными волосами, не выражало ровным счетом ничего. Он немного помолчал, затем спросил красивым, мощным голосом, который, однако, был сух и холоден:
   - Андерсен здесь? Личный номер 143875?
   Из глубины зала вышел неприметный паренек. Он остановился перед капитаном, и Джейс заметил, что колени Андерсена немного дрожали.
   -Здесь сэр. - его неуверенный голос был едва слышен.
   ДеЛаПорте внимательно посмотрел на него, покачал головой и развернулся, чтобы уйти.
   -Иди за мной. Полетим на челноке вместе - коротко бросил он, и уже сделав несколько шагов, остановился, о чем-то вспомнив.
   -Чуть не забыл, кадеты. Я хочу вам сообщить приятную - для некоторых из вас - новость. На сегодняшний вечер вам заказан бар на уровне 13J. Те, кто сдаст сегодня экзамен, могут отпраздновать сегодня там. Те, кому повезет меньше - он повел плечами - могут присоединиться, если захотят. Но завтра - переэкзаменовка.
   - За ходом мы сможете следить по этому экрану - он указал пальцем на монитор - таким образом, вы будете иметь ценную возможность поучиться на ошибках своих товарищей.
   Он поморщился, затем добавил.
   - И ещё одно. После сдачи пилотирования, вас ждет теоретический экзамен по основам использования Дематериализатора.
   Сказав это, он поманил Андерсена за собой, и вышел. Двери тихо зашипели и закрылись. Пятикурсники немедленно бросились к окнам, чтобы не пропустить ни одной важной - по их мнению - детали. Они увидели, как паренек и капитан неторопливо прошли через причал, и скрылись за доками. Раздался рев дюз, и через минуту показался небольшой пассажирский челнок. Он поднялся над Школой, развернулся, и направился к " Немезису", вспыхивая бортовыми огнями.
   - Теория! - в отчаянии простонал Джейс - а я-то надеялся, что хотя бы маневрами мы и обойдемся.
   - Что? Боишься не сдать? - спросила девушка, посмотрев на него - если ты был на том курсе, где весь год об этом говорят, то это не трудно.
   - Знаешь, вчера бы я с тобой согласился, но я так волнуюсь, что, кажется, все вылетело из головы.
   -Прямо- таки все? - насмешливо спросила Фрейара - позволь тебе кое-что заметить: здесь нет никого, кто бы не волновался. Да мне, может быть, страшнее, чем тебе! - Нет. Это исключено - ответил Джейс, и поежился - Ох, мне бы пережить сегодняшний день!
   - Да что с тобой случится? Переживешь! - Фрейара игриво пихнула его в бок локтем - и вообще, давай не будем о грустном. Я тебе лучше, скажу, что я вчера узнала.
   -Ты все-таки звонила своему брату? - удивился Джейс.
   -Ну да. Так вот, он сказал, что на этой неделе они собираются устроить митинг, ну, в поддержку тех, кто принимает их взгляды. В общем, они собираются устроить грандиозное шоу с фейерверком, и прочим. И я подумала.... - она наклонилась к его уху, и что-то прошептала. Лицо кадета стало задумчивым. Выслушав девушку, он медленно кивнул.
   -Это хорошая идея! Почему бы и нет, в конце-концов? С удовольствием. Только сначала сдадим, что нам надо сдать, а уж после...
   - А давай после бара? - предложила Фрейара - там как раз, и проще будет добраться, да и значительно быстрее.
   -Хорошо - согласился парень - напомни мне, чтобы я взял свою камеру. Я должен это записать.
   -Не волнуйся, напомню - заверила девушка, и, отвернувшись, взглянула на экран. А там было видно, как челнок причалил к кораблю, повисел с минуту, а затем направился обратно. Все не отрываясь, смотрели, как " Немезис" легонько задрожал, когда запускались двигатели. Эсминец размагнитился, и едва заметно сдал смещаться вбок от пристани. Отлетев на несколько метров, он стал набирать высоту, одновременно кренясь на правый бок.
   - Молодец, Андерсен, так держать! - закричало несколько человек - близкие друзья пилота. Весь курс начал бурно подбадривать товарища, совершенно не озаботившись, что он все равно их не слышит.
   -Давай, парень, ты сможешь! - кричал кто-то громче всех. Тем временем корабль полностью развернулся, застыл на мгновенье, а после его корпус стали окружать какие-то маленькие точки. Их становилось все больше, пока эсминец не засиял, как радуга. Спустя секунду, он словно сжался, превратился в вытянутую линию, и исчез. При этом раздался хлопок, и яркая вспышка озарила вселенную.
   -Ты видел это? - возбужденно проговорила девушка, схватив Джейса за руку - он ушел в гиперсветовой тоннель! Вот это да! Не думала, что экзамен будет проходить там.
   -Может быть, это только одно из заданий? - предположила другая девушка, с причудливыми синими волосами - нам же ведь не сказали, что именно мы будем делать.
   -Я думаю, что большая часть маневров будет проходить там - возразил полный, невысокий кадет - по крайней мере, я на это надеюсь - добавил он.
   -Тебе легко говорить, Шентис - с завистью ответила пилот - ты-то, вон, лучше всех в этом соображаешь! - кадет самодовольно улыбнулся, и сказал:
   - Просто вам всем нужно было ходить на эти тренажеры с самого начала...
   - Ладно-ладно! - оборвала его Фрейара - мы все уже сто раз слышали, что ты ночами не спал, только бы заниматься на этих тренажерах!
   Это вызвало смех, и Шентис умолк, больше не пытаясь хвалиться. Он насупился и отвернулся к монитору.
   Время шло, прошло уже больше часа, когда " Немезис" наконец появился. Он аккуратно пришвартовался к приколу, и затих, усмирив мощь своих машин. На экране опять возник челнок, который вернулся через пять минут. Пятикурсники нервно ждали возвращения Андерсена. И вот, тот вошел внутрь. С его лица обильно тек пот. Он облокотился на стенку, и затем рухнул на стул. К нему подошла та девушка со странными синими волосами, и присев на корточки рядом, взяла его руки в свои.
   - Рик? Ты сдал? - тихо спросила она. Рик кое-как привел дыхание в порядок, утер лицо и прерывисто выдохнул облачко пара. И поднял вверх большой палец.
   -Я знала! Знала! - закричала девушка, и крепко поцеловала Андерсена в губы.
   - Молоток, парень! - одобрил Джейс - ну, как это? Расскажи.
   -Вы не могли бы...дать мне воды? - слабым голосом попросил Рик.
   -Конечно! О чем вопрос! - несколько услужливых рук тут же протянули ему несколько чашек. Он выпил их залпом, и закашлялся. Девушка уже сидела у него на коленях и нежно гладила по лицу.
   - Это то ещё, скажу я вам - начал Андерсен - когда капитан сказал выходить в тоннель, я пожалел, что вообще пришел.
   -Ещё бы! Ты же не был на занятиях по этим маневрам - поддакнул один из друзей.
   -Об этом я и говорю. Я уже подумал: Ну, парень, не видать тебе карты, как своих ушей. А Капитан сидит, и внимательно на меня смотрит. Тут я понимаю, что если я ещё промедлю, то мне точно конец. - Он сделал ещё глоток воды.- конечно, мне пришлось хорошенько пораскинуть мозгами. Я постарался вспомнить, как это делается. Не знаю, наверное это звезды все...
   - Я молилась звездам, чтобы ты сдал - прервала его подружка. Он взглянул на неё сначала с удивленьем, а потом с благодарностью.
   -Да,...наверное, это твои молитвы, Элит, потому что неожиданно, я понял, что надо делать.
   - Да ладно врать-то... - недоверчиво протянула Фрейара - вот так взял и понял? Не присутствовав при этом на занятиях?
   - Да клянусь генератором моего схейда!- вспылил Рик, обиженный неверием - я просто...ну, просто узнал, что нужно делать. Я разблокировал систему канальной передачи, кард-блок я поставил в крайнее нижнее положение, и потом рычаги вертикальной гипербиации я перевел в промежуточную фазу, что между системой нанозахвата, и трехцикловой празмотроникой... я же ничего не путаю? - он выжидательно уставился на Шентиса.
   - Ничего не путаешь - подтвердил кадет - все правильно...но я...я не понимаю, как ты...
   - Просто он у меня - гений - Элит снова поцеловала его - как ещё можно объяснить это?
   -Ох уж не знаю - с сомнением протянул Шентис.
   Тут в зале раздался голос капитана.
   - Айрове! Ваша очередь! - под похлопывания по спине, и пожелания ни пуха, ни пера, пилот покинул сокурсников. Через час он вернулся. На все вопросы он не ответил ни слова. Он просто прошел в угол, и сел, уставившись в окно. По его виду было невозможно определить, сдал ли он, или завалил. Учащиеся стали сдавать один за другим. Время тянулось то медленно, то быстро. Все меньше оставалось тех, кто не сдал, и все больше уже вернувшихся. Атмосфера сменялось то радостью, то раздраженьем - все зависело от того, каков был результат.
   Чем ближе была очередь Джейса, тем больше он нервничал. И вот уже Фрейара похлопала его по колену, и отправилась сдавать. Она выглядела расслабленной и спокойной. Джейс втайне завидовал её самообладанию.
   Её не было дольше остальных. Измучив себя, и других дурацкими предположениями, Джейс был похож на загнанного зверя. Когда раздалось шипение дверей, он лихорадочно обернулся и увидел девушку. Она была вся в слезах.
   -Что случилось? Фрейара?! Что случилось? Ты завалила?!- он схватил её за плечи, и начал трясти.
   - Сдала! Сдала! - завизжала девушка и бросилась Джейсу на шею.- Я чуть не свихнулась, но я сдала! Кошмар!
   - Все? Сдала! Ты просто прелесть! - восхитился кадет. Девушка покраснела и потупила взор.
   - Спасибо - прошептала она - а ты? Ты когда пойдешь?
   - Скоро - с сожаленьем сказал он - кстати, а ты не хочешь поделиться, как ты сдавала? Я бы хотел услышать, каково это, из твоих уст.
   - Ты не представляешь, какое это облегчение! Как камень с души. Уф...- выдохнула Фрейара, постепенно успокаиваясь.
   -Ну, так что там? - сгорая от нетерпения, спросил Джейс.
   - Начало ты уже знаешь - челнок, и все такое - сказала девушка, отпивая из стакана.
   - Я не о том - отмахнулся кадет - как сам экзамен? Что спрашивали? Что делала?
   Фрейара с видимым наслаждением откинулась в кресле, и смахнула волосы с глаз.
   - Капитан поздоровался, спросил, как я себя чувствую...
   Джейс приподнял бровь:
   -Он спросил о твоем самочувствии? С чего бы это?
   - Не знаю. Но, это и неважно. Так ты слушаешь, нет?- несколько раздраженно поинтересовалась Фрейара.
   - Да-да, слушаю. Ну?
   -Ну, он сказал, что экзамен будет проводиться в гиперсветовом тоннеле, и что групп будет порядка ста двадцати...
   Джейс поперхнулся, и выпучил глаза.
   -Сколько?! Сто двадцать?!! О, звезды! - простонал он, опускаясь на краешек стола - как же я сдам все это!
   Фрейара бросила на него странный взгляд и ухмыльнулась.
   - Да не волнуйся ты так - посоветовала она - на самом деле, все проще, чем кажется.
   - Тебе уж конечно - съязвил Джейс - наверняка ты просто посмотрела на капитана, и он тебе поставил зачет, а? - он подтолкнул её.
   - За кого ты меня принимаешь? - возмутилась девушка - конечно нет! Я все делала, как мне говорили. Сначала, ты показываешь свое умение в отшвартовке и разворотах. Потом....потом ДеЛаПорте смотрит, как ты выводишь корабль в поток. А там уже начинаются непосредственно маневры.
   - Какие именно? - спросил внимательно слушающий Джейс.
   -Мм...это и развороты на 360 градусов без потери скорости, таранная атака, применение сверхбыстрых команд в условиях максимальной сверхсветовой скорости...что ещё?... так, если я правильно помню, то это и имитация нападения в составе войск флота, построение: Цепь, и Клин. Далее, если ты все делаешь правильно, капитан подгружает специально зараженный вирусный интерфейс. Твоя задача состоит в том, чтобы в отведенное время обнаружить неполадку, и устранить её.
   - Так это же проще простого! - обрадовался Джейс - всего и делов, что запустить нанороботов, и...
   - Не радуйся раньше времени - остудила его девушка - я тоже сделала именно это - выслала наноботов к мест поломки. Но интерфейс путает все импульсы, что идут от головного блока проекции. В результате, все роботы разлетаются по палубам, и просто тычутся в стены.
   - Подожди, это что же - ни один так и не нашел место аварии?
   - Вот именно. Ни один. Уже замигала тревога, но тут я вспомнила, что нужно делать.
   - Так скажи мне! - потребовал Джейс, покусывая нижнюю губу. Только что ещё один кадет пошел на сдачу. Следующим долен был быть он.
   Фрейара лукаво улыбнулась, и помотала головой.
   - Э-э, нет. Вот это, друг мой, я предоставлю тебе.
   - Но Фрейара! Так не честно! Разве тебе трудно сказать?
   - Нет, не трудно - лениво протянула пилот, разглядывая свои руки - но сам подумай - если я тебе все сейчас расскажу, тебе будет не интересно сдавать. Ты же уже будешь все знать.
   - Фрейара! - с укором посмотрел на неё Джейс - я же прошу о помощи! Я не хочу заваливать!
   - Ты и не завалишь - спокойно отпарировала Фрейара - послушай, здесь все просто. Короче, когда дойдешь до имитации неисправностей...просто...ну, просто не высылай роботов, и все.
   - Что - то я тебя не понимаю - пятикурсник почесал затылок - а что же мне прикажешь делать? Это, насколько я знаю, единственный выход.
   Девушка поморщилась.
   - У тебя заскорузлое мышление. Прояви фантазию - предложила она, и закрыла глаза.
   - Фантазию? Какую фантазию? Я не знаю, что...
   - Джейс. Я тебе сказала, что делать. Тебе решать, как поступать. Думай. И не пытайся все решить одним методом.
   - Это корабль, Джейс. Он реагирует на каждую твою мысль, на каждое движенье. - мягко сказала Фрейара, не открывая глаз - Вот именно потому и выбирай тот вариант, который ты бы никогда не выбрал.
   Тут вернулся предыдущий пилот, и громкоговоритель произнес:
   - Джейс. Личный номер 632455. Выходите к челноку.
   - Ну. Вот и все. Иди. Я буду просить всех известных богов, чтобы у тебя все получилось.
   - Очень на это рассчитываю - скривился парень и, задержав дыханье, накинул забрало обратно на лицо. Затем он, чуть покачиваясь, вышел из зала под аккомпанемент сочувствующих возгласов.
   Когда он оказался один, посреди пустынных доков, под стрелами огромных кранов, вдыхая вакуум галактики, то очень остро ощутил свое одиночество. Словно он был единственным человеком во всей вселенной. Именно так чувствовали себя первооткрыватели миров.
   Крепко сжав зубы, кадет пошел по не двигающейся блестящей дорожке, которая пролегала между сваленными ящиками и гравителегами. Там, за краем платформы, висел, поджидая, пассажирский двадцатиместный челнок. Солнце отсвечивало от фонаря кабины, поэтому разглядеть пилота Джейс не смог.
   Когда он подошел вплотную, борта челна раздвинулись, и оттуда выдвинулась коротенькая лестница. Изнутри корабля приятно пахло кожаными сиденьями и чем-то пряным. Поднявшись по ступенькам, кадет увидел длинный ряд прямых кресел, над которыми помигивала аппаратура. В дальнем конце открылась неприметная дверь, и из-за неё высунулся пилот. Он помахал Джейсу рукой, подзывая к себе.
   Это был долговязый молодой мужчина, едва ли больше тридцати лет. На лысую голову был надет нейрошлем с наушниками, отчего пилот был похож на неведомое чудовище. Мужчина безостановочно что-то жевал.
   - Проходи, салага, садись - пилот похлопал по сиденью рядом с собой. Джейс послушно сел и уставился в лобовое стекло, зачарованно разглядывая мерцающие огоньки над собой.
   - Ну что? Готов? - спросил пилот, берясь за рычаги управления. Кадет молча кивнул в ответ.
   - Тогда полетели. - Он сдвинул рычаг вниз, пальцы нажали какую-то комбинацию на клавиатуре перед собой, и челн начал подниматься.
   -Нервничаешь? - спросил мужчина, не отрывая взгляда от экрана монитора. Не дожидаясь ответа, он продолжил:
   - А, это нормально. Я сам нервничал, когда сдавал - он повернул голову налево и сплюнул свою жвачку прямо на пол. Джейс заметил, что там их уже набралось порядочное количество.
   - Помнится, это было лет шесть назад. Я тогда порядком издергался, дожидаясь своей очереди - пустился мужчина в воспоминания. Впереди уже медленно приближался " Немезис".
   - Так и вы тоже сдавали? - спросил кадет просто для того, чтобы поддержать разговор.
   - Угу. На этой самой хреновине, куда я тебя везу.
   - И как? - поинтересовался Джейс - удачно?
   - Вполне. С первого раза - в яблочко.
   - Как?! - у кадета отвисла челюсть - так вы в Черном Легионе?
   - Ну, разумеется! Где же мне ещё, по твоему быть?
   - Честно говоря, я было подумал, что вы так и не сдали. Черный Легион, и работа пилотом челнока... это как-то...
   - Я тебя понял. Не связана - рассмеялся пилот - все так думают, а зря. Я сам попросился пока на челнок. В части делать мне нечего, боевых действий сейчас нет. Поэтому я решил - почему бы и нет? Тем более до того, как сдавать этот экзамен, я водил такой же челнок, только не здесь, а в секторе пятнадцать. Это в трех парсеках отсюда...
   Маленький корабль уже начал свои маневры близ шлюза эсминца, чтобы состыковаться. Пилот замолчал и сосредоточился на выполнении задачи. Когда она была выполнена, он открыл дверь из кабины и протянул Джейсу руку. Тот с чувством пожал её,
   и вышел. Пройдя мимо молчаливых и пустынных рядов сидений, Джейс нажал на кнопку, двери распахнулись, и он вошел внутрь эсминца.
   Тут все сверкало белизной и чистотой. Изогнутые коридоры блестели матовым оттенком, плоские лампы, не скупясь, бросали снопы света на стены и пол. На него было больно смотреть - аж глаза резало. Под самым потолком Джейс заметил указатели, показывающие дорогу к кабине пилота, к центральному кристаллу, к складу, к компьютерному залу, и к спальням экипажа.
   Сощурившись, кадет пошел к кабине. Пройдя несколько развилок, и завернув в конце направо, он вошел в цилиндрическую комнату, с огромной лампой на потолке, и нескольких душевых отделений. Рядом парили вешалки. Джейс разделся, сняв скафандр и комбинезон, и повесил их на вешалки. Затем он направился в одно из душевых отделений, где его тщательно опрыскало из душа, дезинфицируя стат-костюм.
   По завершении процедуры, учащийся отряхнулся, кашлянул, и направился к дверям, находившемся напротив входа в комнату. Когда за его спиной осталась пустота, а впереди лежало испытание, его взгляду открылся огромный пульт, кресло со шлемом, и наручными контактами. В пол были вмонтированы трое педалей, в подлокотниках кресла тихо мигали десятки кнопок. Под рукой, слева и справа, было укреплено множество рычагов, от которых тянулись провода все к тому же креслу. Справа от пульта сидел капитан, держащий в руках энергетический журнал. Хоть и все такое же невыразительное, как и прежде, его лицо уже несло заметный отпечаток усталости.
   - Кадет Эрл Джейс, личный номер 632455, по вашему приказанию прибыл! - отрапортовал Джейс и застыл на пороге, ожидая приказаний. Капитан поднял голову и взглянул на него, потом указал глазами на плотское кресло и сделал пометку в журнале.
   - Там еще много не сдавали? - осведомился он.
   - Никак нет сэр - ответил кадет, занимая свое место и трясущимися руками прикрепляя диоды и контакты.
   ДеЛаПорте удовлетворенно кивнул и поерзал в сидельной капсуле.
   - Когда вы будете готовы, можете приступать - вяло сказал капитан, и подперев подбородок ладонью, стал ждать окончания приготовлений кадета.
   Громко сглотнув, Джейс уселся поудобнее, поднял провода, и закрепил их в держателе под креслом. Ноги он установил на педали, левую руку положил на рычаг, а правую - на кнопки на пульте. Надев шлем, и присоединив пилотский интерфейс, Эрл повернулся к капитану и доложил:
   - Кадет приготовления окончил. Разрешите приступать к выполнению задачи?
   ДеЛаПорте нахмурился, и сказал:
   - Не так быстро, кадет. Прежде, я вам напишу список ваших боевых задач. Для прохождения экзамена, вы должны выполнить их в точности, и по порядку. Если вы выполните более девяносто пяти процентов задач, я поставлю вам зачет. Если более семидесяти процентов, то это так же учтется, как сдача, но в карточку будет занесена пометка о вашей невнимательности. Это сослужит вам плохую службу, кадет, в случае, если вы поступите на службу в легион. Поэтому - он слегка наклонился к Джейсу, и понизил голос - постарайтесь быть повнимательнее, кадет. Экзамен будет проходить в гиперсветовом тоннеле, и включает в себя маневрирование среди астероидного пояса, уворачивание от метеоритного дождя, прохождение линии испытаний, как то: при помощи маршевых двигателей пройти группу буйков, прохождение каждого из них обязано быть сделано за отведенный промежуток времени. Так же пролет между группами врат, с учетом габаритов " Немезиса". Кроме того, в экзамен входит выполнение встроенных боевых программ, программы имитации повреждений, и действие в составе командного звена флота, в том числе, и в составе построений Клином и Цепью. Вам все понятно?
   В ужасе выслушавший задачи Джейс уже начал жалеть, что родился. Он уже хотел было сказать, что он ошибся, и не туда попал, что это вообще одна большая ошибка, но тут он вспомнил Фрейару. Если уж девушка смогла сдать такой сложный экзамен, то уж он-то и подавно сможет. Поэтому он твердо ответил " Да", и внутренне собрался.
   - Хорошо. Включайте кристаллы и заводите двигатель.
   Джейс напряг руку, и сдвинул рычаг слева вниз. Его пальцы пробежались по пульту, вводя команду размыкания блокировочных систем. Пульт мигнул и загорелся зеленым огнем. Глубоко в чреве эсминца кристалл активировался, и начал посылать волны в иммитор, установленный в стартовой камере. Двигатель щелкнул, и цепи замкнуло. В стекло шлема Джейсу открылся обзор космоса, как из командной рубки.
   - Очень хорошо. Отшвартовывайтесь - приказал капитан.
   " Немезис" даже не покачнуло, когда кадет отводил его от прикола и разворачивал. ДеЛаПорте все время что-то строчил в своем журнале.
   - Открывайте тоннель и выводите корабль в поток - приказал он, не отрываясь от своего занятия. Джейс выжал правую педаль, перекинул ногу на левую, вытянул все рычаги наверх, и нажал кнопку " повышение гравитационного уровня давления", что была в кресле. При этом он мысленно послал сигнал центральным магистралям, чтобы их перекрыть на время входа в поток. Волнение ушло, когда он начал заниматься привычными операциями, которые сотни раз проводились в классе. Эсминец развернулся, и начал окружаться нейтронами, которые ярко светились в темноте. Через секунду перегрузка вмяла обоих в кресла, и вытянувшись в линию, корабль вошел в поток.
   - Начинайте движенье к точке 435.671.87. - прокричал ДеЛаПорте сквозь рев рвущихся частиц окружающей материальности.
   На экране радара высветилось огромное число буев, которые следовало обогнуть один за другим. Точки быстро приближались. Джейсу предстояла тяжелейшая задача. Он должен был провести корабль так, чтобы поток не разорвал его на части, при этом в условиях перегрузки, когда кровь отливает от головы, и мысли путаются в мозге, и, кроме того, для зачета необходимо было обойти ВСЕ буйки. Джейс успел их насчитать не меньше сотни. Перегрузка вжимала в спинку все сильнее, перед глазами все расплывалось. Кадет протянул руки к пульту, и почти на ощупь набрал команду " включить ресиверы правого борта". Это должно было компенсировать вытяжку протонов из иммитора стартовой камеры. Но как раз в тот самый момент, когда магистрали вновь открылись, а те-система внутренней отладки начала выброс протонов, иммитор вдруг вспыхнул, и пошел густой дым. И тут же, будто бы нарочно именно в этот момент, Джейс увидел при помощи визуального интерфейса, как к нему, рассекая поток острыми краями, летит огромный кусок астероида. Кораблю грозила неминуемая гибель...

0

23

Черный Храм

  Двери были раскрыты настежь, и полая темнота, что заполняла все внутреннее пространство, звала и манила к себе, тащила через порог и угрожала.
   Этот сладостный зов был невыносимо горек, потому что моих сил уже не оставалось, чтобы сопротивляться ему. Я хотел развернуться и уйти, оставив позади этот пронзительный взгляд, эти руки,... но темнота не собиралась отпускать меня.
   Нет, она прижимала меня к груди своей, убаюкивала и улыбалась мне. Господи, как же трудно просто пожелать, и сделать свой первый шаг. Шаг назад, или шаг вперед - не будет иметь никакого значения, потому что он уже сделан. Если все было бы так просто, то я прямо сейчас отрину сомнения, отрину и уйду.
   Но мои ноги словно приросли. Они не двигались, чтобы я не делал. Я уже начал было кричать, но и крик умер в горле, даже не зародившись. Двери. Они были раскрыты, и желали, чтобы я вошел. Неважно, хочу ли я того же, или нет, поскольку меня уже затянуло внутрь этого водоворота.
   Медленно ступая, медленно и осторожно, я приготовился к неведомой пока опасности, надеясь смутно, что простым испугом все и ограничится... Мне стоило получше посмотреть вокруг, прежде чем так глупо помышлять о побеге.
   Рядом со мной стояли прислужники в темных мантиях, в руках их были кубки с вином... я хотел думать, что это было вино. Они с улыбкой смотрели на мое изумленное лицо, и тихо посмеивались надо мной. Должно быть, я напоминал букашку, ползающую по стенкам сосуда, и не могущую вырваться наверх. В их глазах я увидел только это. Не души, не жалости. Холодные, каменные изваяния, поставленные для охраны собственных заблуждений.
   - Ещё один птенец нашел наше гнездо, - насмешливо сказал один из них - но птенце стоило бы знать, что в доме могут быть воры.
   Послушники дружно засмеялись, продолжая разглядывать меня, и тихо перешептываться между собой. Я же, затравленно отступил назад, и глазами дикого зверя пожирал увиденное.
   -Птенец испуган - уже более дружелюбно продолжил послушник - и страх его понятен мне. Но что же ты за создание,- спросил он с подозрением - что может столь долго противиться Зову?
   - Я не знаю, кто вы, и знать не хочу. Я не помню, как оказался здесь, я не знаю... - я тяжело сглотнул и бросил взгляд на двери - как оказался здесь. Но если вы...
   - Птица выпала на землю - заметил послушник с таким видом, будто бы это все объясняло - но она совсем немощная и больная....
   - Вина сюда! - приказал он, и кубок тут же оказался в его руке. Кто его поднес, я так и не смог увидеть.
   Он подал вино мне, внимательно изучая каждое мое движение. На его пальце я заметил дорогой перстень из бирюзы. Обреченно приняв предложенное, я застыл, не решаясь сделать глоток. Это заметили те, кто служил в этом храме, я и почувствовал на себе их презрительные взгляды.
   - Птица не должна бояться змей - с легким укором заметил мой собеседник - что пугает тебя?
   - Я...я сказал уже, что не знаю, кто вы такие, и что это за церковь - я с вызовом посмотрел на него - что вы от меня хотите?
   Кубок в моей руке начал нагреваться. Поначалу лишь легкое тепло, затем уже словно печь, и наконец мои пальцы разжались, обожженные. Кубок упал на пол и со звоном прокатился по каменным плитам. Вино растеклось на полу, став похожей на лужу крови...похожей ли?
   Послушники неодобрительно покачали головами. Мой собеседник сощурился и пристально посмотрел мне в глаза.
   - Ты подозреваешь меня? - с угрозой спросил он - как ты можешь подозревать того, кто никогда не хотел причинить тебе вреда?
   Он картинно схватился за голову и направил на меня палец с перстнем.
   - Вот! Вот! И это все, что я получаю за заботу о тебе! И такова твоя благодарность?! - в его голосе гремел гром и молнии сверкали в его глазах.
   - Но я не знаю тебя! - слабо попытался возражать я - почему ты так кричишь на меня? Что тебе от меня нужно? - я не выдержал и перешел на крик - зачем ты издеваешься, как над каким-то ничтожеством?
   Он фыркнул в ответ и сложил руки на груди. Послушники зашушукались, наклонившись, друг к другу.
   - Что-то птенец слишком любопытен - небрежно бросил он - это может его убить.... - мне не понравилось, как это прозвучало в его устах. Я вскинул голову и посмотрел прямо ему в глаза.
   - Ты угрожаешь мне? Снова? Доколе буду твои пустые слова, послушник?
   - Ты можешь считать так, как хочешь, но не думай, что так будет продолжаться вечно. Ты в месте, где темные боги взывают о крови, не забывай этого.
   - Боги пусть занимаются своими делами - зло ответил я, начиная терять терпение - меня они не касаются совершенно.
   -Ты так думаешь? - осклабился послушник - ты действительно думаешь именно так?
   - Да! Да! Я именно так и думаю! - заорал я, теряя последние крохи самообладания - меня не волнуют не ты, не твои божки. Оставьте меня в покое!
   В ответ на это, он лишь пожал плечами, как бы говоря " Извини, но это выше моих сил ". Затем он подошел ко мне, и положил руку на плечо.
   - Брат мой - вкрадчиво начал он - позволь мне убедить тебя. Видишь ли, то, во что веришь ты, и то, во что верим мы, это одно и то же. Возможно, это разные стороны, но медаль, тем не менее, все равно едина...
   - Ложь! - я скинул его руку и с ненавистью посмотрел на него - тьма никогда не была моим другом!
   -...И поэтому, - продолжил послушник, словно ничего не случилось - мы служим одним целям, и вера наша не делится на светлое и темное. Подумай, брат мой, что ты хочешь? Может быть, твоя вера недостаточна, чтобы сотворить это?
   - Хватит мне этих разговоров про веру - процедил я сквозь плотно сжатые зубы - вы, которые не во что не верят. Не верят, потому что иначе этого храма не было бы здесь - я воздел руки, как бы обводя ими все строение.
   Где-то в глубине блеснула вода в чаше. Под куполом раздалось пение голосов, и среди них я узнал свой собственный.... Я вскрикнул... и очнулся.
   Я лежал на земле перед Черным Храмом. Пожухлая трава с трудом скрывала наготу камня, который пробивался сквозь мертвый полог. Двери храма были закрыты, и заколочены. Он был давно заброшен и забыт.
   Ветер свистел в разбитых стенах, остатки алтаря в глубине жалобно скрипели жестью, да где-то под полом пищали крысы. Само здание было перекошено и почти полностью разрушено. Над ним свисали к земле сталактиты, угрожая упасть и раздавить его жалкий труп.
   Темно было в пещере. Тихо и сыро. Не было послушников, не было голосов. Только мое воображение рисовало картины, недоступные другим. Но вдруг я увидел перед порогом, у дверей, позеленевший кубок. Рядом с ним по земле растекалась лужа вина. И была она такой же, как моя кровь. И тут же, по какому-то неведомому сигналу, зазвучали голоса около алтаря. Они пели и восхваляли, танцевали и пили. И среди них стоял я. Одетый в рваную тогу, я поднял голову, и взгляд из прошлого, встретился со мной настоящим. И во взгляде этом, не было ничего, кроме холодной пустоты.

0

24

Совет мудреца

  Энзенкель устало плелся по устланной палыми листьями дороге, ежеминутно вытирая пот со лба, затекающий в глаза и мешающий видеть
  Солнце палило так нещадно, что казалось, ещё немного - и превратишься в тающий пар, в воду, в жаркое. Даже лесные звери попрятались от его злых лучей, затаившись в прохладной чаще. Громадный медведь лежал в прилеске, высунув язык, подобно собаке. Его бока тяжело и часто вздымались, воспаленные глаза неотрывно следили за дорогой.
   Энзенкель остановился, снял флягу с расшитого своего пояса, отвинтил крышку и припал к горлышку сухими и потрескавшимися губами. Сделав пару глотков, он закашлялся и утер рот рукавом.
  -Нет сил пить...горло как печь - прохрипел он и невесело рассмеялся. Фляга уже была опустошена более, чем наполовину, и оставшаяся половина стремительно таяла, становясь час от часу все меньше. Энзенкель завинтил пробку и привязал свою флягу обратно, решив не тратить столь драгоценный груз попусту. Он ещё успеет напиться, когда дойдет до деревни....если раньше не свалится от удара.
  Стараясь забыть о том, сколь много ещё следует пройти, прежде чем он доберется до перевала, Энзекель быстро зашагал, впечатывая свои сапоги в бездонную грязь тропы. Он шел уже не один час, обессилев окончательно и все чаще мечтая о том, как хорошо бы найти колодец и пить...пить...пить, пить не отрываясь, пока не вздуешься, как шар и не почуствуешь внутри чудесную прохладу. Но мечты, да о воде, да в такую жару, до добра не доведут, и Энзенкель уже начал чуствовать, как медленно сходит с ума от жажды. Все внутренности будто спеклись, глотка сжалась и полыхала пожаром. А впереди лежалещё час пути, по вечерней жаре, без капли тени.
  Когда он уже совсем было отчаялся, то внезапно заметил на краю дороги, на плоском камне, невысокого старичка, одетого в простую хламиду, остроконечные туфли и высокую чалму. Его вид был столь необычен. и столь странно было само его появление здесь, в этой глуши, что Энзенкель резко заемер на месте, мигом забыв и про жажду, и про соднце.
   Старичок неторопливым, ленивым движеньем, вытащил из-за бахры длинную трубку и закурил с явным наслаждением, нимало не обращая внимания своего на застывшего человека, стоявшего, подобно истукану с отвисшей челюстью.
  Сделав одну-две затяжки и выпустив сизый дым в белокурые небеса, старик наконец повернул голову к Энзенкелю, смеряя его внимательным, изучающим взгдяом. Глаза его не имели зрачков и светились ярко белым огнем. Свет это все же не пугал, он согревал скорее...или же давал прохладу страждущей душе.
  -Ты здесь что-то потерял?-раздался приятный баритон старика.
  -Я...но как....-попытался что-то сказать Энзенкель.
  Старик продолжал внимательно рассматривать его, дымя своей глинянкой. В огнях глаз таилось нечто, похожее на насмешку. Кем бы не было столь странное созданье, оно оказалось здесь не случайно, кроме того, оно явно не собиралось помогать человеку оправиться от удивленья.
  -Я...гм...я-снова попытался Энзенкель, и все так же безуспешно.
  -Странно видеть молодого человека так далеко от жилых мест. Куда же ты идешь?-спросил старичок, вытряхивая табак и набивая новый из серебрянной табакерки, неожиданно появившейся в его руках.
  Молодой крестьянин наконец оправился от потрясения, и осторожно произнес:
  -Я иду в город, дедушка. ТОт, что лежит за холмом...
  -Как же! Знаю -усмехнулся старичок и указал на камень-а что же все стоишь? Присядь наконец, устал должно быть.
  Энзенкель не стао отказываться, его ноги уже гудели, как улей. Тяжелая усталость поднималась все выше, склоняя к земле. Крякнув, крестьянин уселся и решив, что сегодня он уже все равно не дойдет до деревни, вновь достал почти пустую флягу и жадно допил последние капли. Это нисколько не помогло, вместо же этого это ещё больше разожгло жажду, сжигающую заживо.
   Пока он допивал, существо молча курило, задумчиво глядя на лежащую вдалеке глубокую расселину, покрытую нерасстаявшим снегом, оставшимся ещё с прошлой зимы. Наконец созданье обернулось и заметив, с каким выраженьем Энзенкель убирал пустую фляжку, заметил:
  -Я мог бы тебе помочь...я вижу, что вода твоя почти иссякла, и новой у тебя, я знаю нет...
  Крестьянин удивленно посмотрел на старика.
  -Откуда вы это знаете? Кто вы?
  Тот сморщился и тихонько засмеялся. Его смех был похож на перезвон крохотных колокольчиков. Затем неуловим движеньем из его рук исчезла и трубка, и табакерка.
  -Меня зовут Мудрецом-ласково ответил он-и ты можешь меня называть так, мальчик. Я дух, хранитель леса. Звери лесные и степные подчиняются мне. И я хочу помочь тебе, потому что сам а мысль о чьем-то страдании мне невыносима.
  " Должно быть, это все солнце "-подумалось крестьянину-" долгонько же я шел! Наверняка это так и есть, вот и мерещится всякое..."
  Дух словно угадал его мысли и снова рассмеялся.
  -Нет, я не твое воображенье-с улыбкой сказал он-я могу доказать тебе...вот, смотри. С этми словами Мудрец раскрыл ладони. На руках у него сидела белка и лапами мыла свою мордочку.
  -Как вы...начал было Энзенкель, но Мудрец лишь пожал плечами и поднялся. В росте он был, пожалуй, даже меньше ребенка. Он не доходил даже и по пояс невысокому крестьянскому сыну.
  -Слушай меня, мальчик. Я хочу помочь тебе и уменьшить твои муки сладостной росой, из источника. Иди сей же час по тропе, там она свернет в лес, следуй же по ней. Но помни! Когда идти будешь, не вздумай сказать хоть слово! Хоть звук-или останешься, с чем был.
  -Молчать? Но почему я должен молчать?-удивился Энзенкель-разве от звука моего голоса случится что-то страшное?
  Мудрец нахмурился и направил на него свой тонкий палец.
  -НЕ вздумай же говорить, мальчик! Стлы лесные неведомы тебе, и могут худо натворить, коли не узнают голос. Ступай же, иначе скоро стемнеет, и тогда тебе придется вернуться.
   Энзенкель на это ничего не ответил, он смотрел на высокие ели, на их тонкие ветви, на еловые шишки, валяющиеся на земле. Мудрец молчал тоже, ему не было нужды говорить. Он поклонился мальчику, взмахнул чалмой, и исчез, будто его и не было.
   Энзенкель взгялнул на медленно заходящее светило, поежился и быстро зашагал по тропе, решив больше уже не останавливаться, так как и сам не хотел ночью оставаться на большой дороге.
  Как и сказал дух, тропа вскоре разделилась;одна вела дальше, в сам лес, другая же спокойно шла себе, направляясь в деревню. Немного замявшись, сын крестянина все же свернул в лес. Чудна ему была та встреча, но его молодая голова хоть и не верила в мистику, богов и призраков, но все же малой части там нашлось место. И сия малая часть упорно твердила, что почему бы духу леса и не помочь мальчику? Нет ничего невозможного, лишь в той степени, в какой в это не верят.
   Энзенкель углубляся все дальше, твердо помня наказ молчать. Он оглядывался восторженными глазами, но не проронил не звука. В закатных лучах лес наполнялся неведомым волшебством. Маленькие, быстрые огни мелькали между деревьями, на поляне слышалось, как вода падает с камней в озеро. Услышав этот плеск, измученный Энзенкель побежал вперед, не стерпев.
  Он пробежал густой подлесок и перед его глазами предстала окутанная туманаом зеленая полянка, покрытая широкими щляпками подсолнухов, отчего она становилась похожа на место с тысячью солнц.
  Над поляной, в маленькое озерко ниспадала читсейшая, прохладная вода из источника, что лежал чуть выше. Увидев эту воду, мальчик едва не закричал и подбежав, окунул голову в озерцо и умывшись, принялся пить, не прерываясь. Он пил несколько минут, жадно глотая вкуснейший напиток, который ему был слаще меда и всех вин на свете.
  Умывшись и утолив терзавшую его жажду, Энзенкель поднялся и наполнил флягу. И только тут увидел у своих ног маленький горщочек, полный золотых монет. Мальчик не удержался и тихонько вскрикнув. Вспомнив наказ, он испуганно зажал рот рукой...но было уже поздно. Все потемнело вдруг, засвистело....
   
  Энезенкель стоял посредине дороги, ведущий за холмы. Наступила ночь, сменяя милосердной прохладное злое солнце. Фляга мальчика была высушена и пуста, и жажда как никогда терзала его уставшее тело своими железными когтями. Впереди лежал ещё долгий путь.

0

25

Я дарю тебе крылья. ( пока без продолжения )

  Он проснулся, с трудом разлепив веки. Была боль, была темнота, и был холод могильного камня под спиной. Он охнул и с огромным трудом заставив себя подняться, обернулся. Взору предстало огромное кладбище, простирающееся до самого горизонта. Сотни, тысячи высоких и старых могильных плит возвышались в холодном полумраке. И на каждой из них, куда только можно было дотянуться взглядом, была высечена одна-единственная фраза: " Покойся с миром".
  Проснувшийся задохнулся, почувствовав, что в груди его столь же холодно и пусто, как и в этом некрополе. Он в ужасе попытался нащупать тонкую нить пульса. Тишина. Человек обмер. Ему казалось - это всего лишь дурной сон; небольшой толчок - и он проснется, и все будет хорошо... но он не мог проснуться. Взгляд метнулся влево, вправо... Жестокий ветер пробирал до костей, под ногами кружилась мертвая осенняя листва...Темные облака, узкая полоска заката на горизонте и голые тонкие ветки
  Боль начала понемногу уходить. Он, осторожно ступая, обошел могилу, на которой спал, и увидел аккуратно прислоненную к надгробью косу. Темно-синяя сталь тускло блестела на длинном отполированном древке, украшенном резными черепами. Очень тяжелая на вид и столь же неудобная, она на удивление легко легла в руки. У него вырвался вздох восхищения. Человек пораженно рассматривал оружие, даже оставив попытки вспомнить, кто он и как здесь оказался. Впрочем, он забыл не только это. Не было имени, не было причины просыпаться, как не было и причин засыпать. Он не помнил, как оказался на кладбище. Попытавшись спросить у памяти ответа, он наткнулся на глухую стену, выстроенную неизвестно кем.
  Что-то тихонько зазвенело. Он опустил голову и увидел и увидел на своей шее небольшую подвеску на короткой черной цепочке. Подвеска была выполнена в виде прозрачного черепа, заполненного темно-красной жидкостью.. Была ли то кровь человека, или же кровь неведомого существа, проснувшийся не знал. Возможно, это была душа, обретшая оболочку себе на погибель. Память упрямо не желала давать ответов.
  Он оперся на косу одной рукой, а другой взял подвеску, и поднес её ближе к глазам, чтобы рассмотреть получше. Жидкость переливалась всеми цветами радуги, и когда покрывало тьмы падало на подвеску, глаза черепа зажигались ярким белым светом, а очнувшийся ощущал прилив тепла и сил во всем своем теле.
  Согреваемый светом черепа, он постепенно перестал ощущать холод. И лишь сейчас обратил внимание на свою одежду. Длинные штаны из странной серебристой ткани, короткая рубаха из того же непонятного материала, поверх темно-красный кожаный жилет с костяными бляхами, высеченными из костей неведомой твари. Поножи черной стали; длинные, от кисти до локтя, наручи из темного металла. И высокие стальные сапоги с торчащими из голенищ костяными шипами. Он удивленно осмотрел свой наряд. Непрактичная с виду броня, и не защищающая от ветра и ударов одежда - кто же в такой пойдет на поле боя?
  Вдруг он резко одернул себя. Стоп... какой бой? Откуда уверенность, что он пойдет на битву? Ведь он же ничерта не помнит. И...откуда этот липкий, настырный голос, шепчущий, что бой будет, и скоро, и броня как нельзя лучше защищает именно от тех, кого ему предстоит встретить на своем пути?..
   
  Над кладбищем раздалось хлопанье крыльев. Он не заметил, погруженный в свои раздумья, как позади него на могилу опустился черно-серебристый ворон. Птица почистила перья и с любопытством взглянула на юношу, застывшего с косой посреди огромного некрополя, как изваяние самой Смерти. Юноша вздрогнул, обернулся, и ворон мягко взлетел ему на плечо.
  - Мой господин, - важно изрекла птица, повернувшись к юноше, - мне было приказано сопровождать вас. Ежели желаете что-то спросить - извольте, я к вашим услугам.
  Человек с трудом закрыл отвисшую челюсть, шумно прочистил горло. Все страньше и страньше. Не иначе, он очнулся в сказке. А все же... вопросы у него действительно были.
  - Скажи мне... ворон... где я? Что это за место? - он обвел рукой кладбище, словно желая показать, что подобного просто не может быть.
  Птица огляделась, мигнула и, подскочив, захлопала крыльями, вцепившись в плечо острыми когтями.
  - Это, мессир, ваш новый дом, - прокаркал ворон. - И проснулись вы, сударь, здесь, потому что каждый из будущих ангелов начинает новую жизнь в своем новом доме.
  - Новая жизнь... - медленно произнес юноша, стискивая рукоять косы так, что костяшки на руках побелели, - но скажи мне, ворон, если это... - он запнулся, - моя новая жизнь... то... то как же...
  - Ааа... - ворон удовлетворенно щелкнул клювом. - Вы хотите знать, что насчет вашей прошлой жизни, не так ли? - Глаза ворона лихорадочно заблестели. Мужчина порывисто кивнул.
  - Откровенно говоря, мессир, нам запрещено говорить об этом своим подопечным, но ваш случай исключителен, милорд, и поэтому я...
  - Исключителен? Чем же?
  - А вот этого - не обессудьте, мессир, - я вам сказать ну никак не могу, - казалось, ворон искренне опечален, - поэтому отвечу то, что могу и хочу вам сказать. В силу вашей... исключительности вы оказались одним из Смертоносцев, мессир. Ваша же прошлая жизнь... - птица на миг умолкла, - закончилась, увы, нелепо.
  - Что именно? Говори! - человек наклонился и схватил ворона за крылья.
  - Аккуратнее, прошу вас! - поморщилась птица.
  - Прости, - он поспешно разжал руки. Проводник уселся поудобнее, и неловко начал.
  - Понимаете, мой господин, вас убили. Нет-нет, я бы хотел вам сказать, что это был несчастный случай, но не хочу лгать вам, господин. Убийцы, наемные, подстерегли вас ночью на дороге. Ваша жизнь прервалась быстро, вы не мучились.
  - Какое облегчение это слышать!.. - гневно процедил проснувшийся. - Неужели все, чего я достиг - это вот такая глупая смерть на дороге, ворон?!
  Мудрый проводник промолчал в ответ, только его перья встопорщились, словно бы от ветра, который уже успел утихнуть. Тучи разошлись, взошла полная луна, бросая на мертвую землю рваные снопы света. Поняв, что ответа не будет, человек отвернулся, разглядывая совершенно одинаковые склепы.
  Молчание затягивалось. Наконец дух, облеченный плотью черной птицы, смущенно, как показалось его подопечному, каркнул и вновь заговорил.
  - Я могу понять ваше удивление, милорд. Я сам некогда очнулся точно так же, и так же точно не мог вспомнить, не мог понять... Но, поверьте мне, через четверть прохода этой луны по небесному склону вы все поймете.
  Юноша бросил на проводника недоуменный взгляд.
  - Ты? Ты тоже проходил это? - недоверчиво спросил он. - Но ведь ты же...
  - Да, господин, да! Вам тяжко поверить, понимаю, но то было очень, очень давно. Я многое прошел с тех пор, многое увидели мои глаза. Когда-то, когда был я подобен вам, меня звали Кресар. Теперь же я просто Онэ. Что означает "чистый дух", мессир, на вашем языке.
  - Я ничего не понимаю... - жалобно простонал новорожденный. - Ты говоришь какими-то загадками... Онэ. Кто эти Смертоносцы, которых ты упоминал? И кто же, вернее сказать - кем же ты был все-таки, а, Онэ?
  Онэ пожал серебристо-черными плечами, и посмотрел в глаза человеку.
  - Смертоносцы, мессир, это Ангелы. Ангелы смерти. Что же до меня - я был одним из них. Но, как уже говорил, очень давно - тихо произнес он.
  Казалось, что Оне внезапно согнулся и постарел. Его будто бы скрутило невидимыми путами, однако миг спустя наваждение исчезло без следа.
  - Но если ты был... тогда почему, почему сейчас ты такой? Почему не среди собратьев?
  - Они называют это "наградой", - горько усмехнулся ворон. - Наградой за службу, господин. Но если бы спросили меня, я бы сказал вам, что лучше убитым быть и никогда не воскреснуть, чем принять подобное вознаграждение.
  - Но, - прервал он сам себя, - я слишком много говорю, а мессир устал. Позвольте, я провожу вас.
  - Но куда? Куда ты хочешь меня вести, дух?
  - К вратам, милорд. Там вам скажут все, что вам положено знать. А пока же... оденьте вот это.
  И перед изумленным человеком появились серый балахон с глубоким капюшоном и сплетенные из жесткой кожи сандалии.
  - Оденьте это. Одевайте поверх вашей одежды. Нет-нет, милорд, вам совсем не нужно ничего снимать... И теперь, господин, у вас будет новое имя. Амох. Именно так я и буду вас отныне звать.
  - Х-хорошо... - пробормотал озадаченный Амох, разглядывая одеяния. - Но я все же не могу понять, Онэ, зачем мне эта коса, что это за странный амулет у меня на шее? Это ты можешь мне объяснить?
  - Нет ничего проще, лорд Амох, - легко ответил проводник. - Коса есмь символ вашей силы, вашей власти. А, кроме того, в нашем мире множество противников и злобных тварей, только и ждущих убить одного из вас.
  Ладанка же, милорд, хранит в себе частицу вашего полубожественного бытия, вашей сущности. Она будет греть вас, будет защищать от вражьих заклятий. Но не только это, - хитро прищурился ворон. - То, что вложено Создателем в эту кровь, превосходит все, что только есть в умах совращенных на темный путь. Об этом, равно как и многом другом, вы узнаете сами, лорд Анох. Я не вправе раскрывать вам все сейчас, Старец скажет то, что не дозволено мне. Идемте.
  И Анох пошел вперед, следуя коротким подсказкам Онэ. Он огибал могилы, обходил склепы, петлял по бесчисленным дорожкам. Анох думал, что так прошло много часов, однако рассвет и не думал наступать. Когда он спросил об этом своего гида, тот коротко ответил, что здесь не бывает рассветов.
  Они шли и шли, кладбище было воистину бесконечно. Но, в конце концов, они остановились перед одним из склепов, который ничем не отличался от остальных. Новорожденный огляделся. Он стоял во впадине холма, возвышающегося над кладбищенской оградой. Справа от него протянулись унылые катакомбы, заваленные землей и камнями. Слева вились бесчисленные памятники, украшенные семилучевыми звездами.
  Склеп был сооружен из прямоугольных каменных блоков. Железные дверцы, покрытые налетом ржавчины, мхом и плесенью, закрывали вход. Наверху виднелся стеклянный купол из разноцветных стекол, таких неуместных и ненужных здесь.
  Анох нерешительно поднялся по ступеням, покрытым трещинами, и коснулся дверей. От них исходила спокойная, уверенная сила.
  - Смелее, мессир, - шепнул Онэ, кивая. - Входите. Старец ждет вас.
  Мужчина закусил губу, бросил быстрый взгляд на спутника, поудобнее перехватил косу и толкнул створки. Они со скрипом разошлись в стороны, открывая дорогу в темноту.
  - Ступайте, лорд Анох, ступайте, - подбодрил Онэ.
  Глаза черепа на ладанке вновь загорелись, разгоняя мрак. Стало светло как днем, и только по углам ещё жались боязливые слабые тени. Взору Аноха предстал высокий каменный гроб, стоящий у стены. От дверей к гробу вел полуистлевший ковер, по бокам от которого стояли почерневшие канделябры с огарками свечей.
  Как только Анох с Онэ зашли внутрь, свечи зажглись сами собой. Ворон щелкнул клювом и покосился на каменную постель мертвеца. Крышку покрывал барельеф, изображающий девушку со сложенными на груди руками. Глаза её были закрыты, лицо - спокойно и умиротворенно.
  - Кто похоронен здесь? - шепотом спросил Анох. Отчего-то ему не хотелось разговаривать здесь в полный голос.
  - О, мессир, это Ангел печали. Темный Охотник оборвал нить её жизни, - так же тихо ответил Онэ. - Дай-то Сотворивший, милорд, чтобы вы никогда с ним не встретились. Видите, что стоит у изголовья? - он кивнул на темную чашу, заполненную темной водой, стоявшую на высокой колонне рядом с крышкой гроба.
  Анох подошел ближе. Трещали горящие свечи, дым их пах ладаном и медом. Тени от высокой фигуры новорожденного плясали по стенам. Двери за спиной тихонько закрылись. Было тепло и уютно, несмотря на то, что это все же был склеп. Не хотелось уходить отсюда. И оба молчали, глядя на водную гладь в чаше. По ней кружилось несколько маленьких водяных светлячков, от которых шел ровный и теплый свет, освещающий гроб. И в лучах этого света глаза изображенной девушки словно бы приоткрылись, и тогда Анох увидел ее взгляд, полный невыразимой печали и тоски. И выражение лица изображения начало меняться, становясь больше похожим на уродливую маску...
  - Что... что происходит? - забеспокоился ангел, ещё не обретший крылья. - Что-то не так, Онэ!..
  В ответ ворон лишь покачал птичьей головой, и совсем по-человечески вздохнул.
  - Нет, милорд, это камея печали. Она водружается над каждым... прошу простить меня, над каждой погибшей девушкой, парящей на крыльях...
  Новорожденный тревожно наблюдал за переходами изображения. Ему было грустно, больно. И было очень жаль эту девушку, что погибла вот так, вдали от своих сородичей, сестер, от рук неизвестного Охотника, а теперь... теперь её плоть, равно как и дух навсегда, упокоилась в этой камее.
  Лицо девушки сначала выражало печаль, потом тоску, затем удивление, страх, и наконец - ужас. Рот раскрылся в беззвучном крике, свет в чаше вспыхнул особенно ярко... и все исчезло. Теперь Анох видел лишь гроб, увенчанный барельефом, красивым и искусным, но никак не живым. Вода в чаше была спокойна, видимо, тволшебные создания ушли на дно.
  Юноша потряс головой. Ему казалось - это наваждение, иллюзия, но слишком натуральная, и слишком сильны были отражаемые чувства.
  Онэ молчал, глядя куда-то в сторону. Ангел молчал тоже, не в силах говорить сейчас. Любое слово было бы кощунством. Любой жест - предательством.
  - Что же, милорд... - Аноху показалось, что Онэ говорит с трудом. В черном птичьем глазу блеснула слезинка. Вторая. Человек сделал вид, что ничего не замечает.
  - Что же, милорд, вы увидели... увидели, к чему приводит наша служба, и их. Крылья разниться могут цветом, мессир, но помните - нас не любят.
  - Онэ... скажи мне, кто все-таки эта девушка? - попросил мужчина.
  Онэ через силу взглянул в глаза своему подопечному. В его взгляде застыла боль.
  - Это... это Миэнмирэ, лорд Анох. Когда-то я любил её, но "награда"... - последнее слово он произнес как самое грязное ругательство. - В этом облике я ничем не смог ей помочь. Я все видел, но ничего не смог. Самое страшное, мессир, когда вот такое вот бездействие заставляет вас кусать локти от ярости, но эта ярость не может найти выхода.
  Он снова замолчал, подпрыгнул и, взлетев с плеча, устроился на каменном карнизе гроба.
  - Впрочем, мы более не можем задерживаться. Вас ждут. Ступайте. Идите по той лестнице, - и Анох в самом деле увидел стертые ступени, ведущие вниз. Однако он остановился и оглянулся на своего проводника, к которому уже успел привыкнуть.
  - А как же ты? Ты остаешься?
  - Вы должны идти одни. Я буду ждать здесь, пока вы не вернетесь. Ступайте, мессир.
  И Анох пошел все вниз и вниз. Но вместо того, чтобы становиться темнее, лестница делалась все светлее. И так до тех пор, покамест он не достиг дна. Здесь не было ничего. Только широкая каменная плита, и свет, заливающий все вокруг.
  И в середине плиты стоял высокий седой ангел с громадными серыми крыльями. Он был одет в ниспадающую длинную ризу темно-желтого цвета. Риза по краям была украшена сложнейшим узором. Голову Старца прикрывал клобук.
  Едва юноша приблизился, ангел поднял голову и пристально посмотрел на него. Вместо глаз светились два маленьких солнца, излучающие уверенность и мощь.
  Старец чуть наклонил голову, поджал тонкие бледные губы и заговорил:
  - Ты был убит, птенец, но восстановлен. Тебе дается сила, дабы повелевать, тебе дается разум, чтобы служить. И тебе дается кровь, дабы ни Тьма, ни Свет не имели над тобой силы, - пророкотал он неожиданно низким голосом, который не мог принадлежать небесному существу.
  - Помни, птенец, тебя будут бояться и ненавидеть, тебя будут звать и будут проклинать. Тебя будут пытаться убить, и тебя станут спасать... - на ошарашенного Смертоносца лился целый поток слов, он едва успевал воспринимать сказанное.
  - Тебе дается коса, которая может убить даже бога. Ни живой, ни мертвый, ни элементаль, ни голем, ни один из Темных и ни один из Светлых не сможет противостоять твоему оружию. Но помни, новорожденный - если ты употребишь оружие свое во зло, то кара будет страшна...
  Старец властно вскинул руку и указал пальцем на оружие Аноха. Тот повернулся и увидел, как черепа на косе загорелись и, вспыхнув, растаяли в воздухе. По лезвию прошла зеленая волна.
  - Но дается тебе оно только для защиты, - наставительно поднял палец ангел. - Что до остального - я дарую тебе крылья. Да несут они тебя к новым несчастным, чтобы смог ты принести им долгожданный покой. Я дарую тебе власть над смертью, чтобы ты мог беспрепятственно бывать за пределами этого сущего, материального мира. Ибо, дитя мое, только в краях мертвых ты сможешь унять терзающую души боль. Отныне ты - Смертоносец, нареченный ангелом смерти, Анох, твоя задача будет - сопровождать мертвых в их последнее жилище за гранью. Во всем помогай своим собратьям, ты не один будешь исполнять свое предназначение.
  - И... Старец резко вспорхнул вверх, крылья развернулись, и тело его повисло над землей, - я извлекаю тебя из потока времен, дабы тебе не грозила смерть от человеческой старости. Отныне, присно и во веки веков время не властно над тобой, сын Смерти! - лицо ангела перекосилось, словно бы от отвращения, и он взмахнул рукой. - Ступай теперь, Анох. И да хранит тебя Создающий!
  Смертоносца приподняло, его окутал поток тьмы, хлынувший из-за светящегося барьера, и он потерял сознание.
  Когда же он очнулся - уже второй раз за этот день - то обнаружил себя стоящим рядом с гробницей. Коса в его руках нестерпимо горела новым светом, горело само лезвие, древко же оставалось холодным, как и прежде.
  Оглядевшись он понял, что находится совсем в другом склепе. Онэ нигде не было видно. Перед ним стоял простой каменный гроб, рядом не было ни свечей, ни чаши со светлячками. Анох окинул себя взглядом. На нем был надет тот самый серый балахон, ноги обтягивали кожаные сандалии. Ладанка висела поверх, приятно грея тело.
  И когда ангел смерти, шагнув к дверям, толчком распахнул их, ему в глаза брызнул живительный солнечный свет.

0

26

Черная река

   Мне больно, мне очень больно. Внутри словно бы обрывается какой-то крбчок, какя-то нить, что позволяет ещё этому бренному телу пердвигать ноги.
   Душа кричит и рвется прочь, и так хочется лечь, вытянуть ноги...и закрыть глаза. Просто закрыть веки, и провалиться в глубочайший сон из всех. Вечный сон. И увидеть тебя, прикоснуться снова, поцеловать, спросить - Ну, как ты? Хорошо ли здесь тебе? Но я не могу спрашивать. Я должен молчать. Это тайна, великая тайна, на которую никогда не будт ответа.
   Мне больно, потому что я пишу тебе, а ты не отвечаешь. Я звоню, а ты не берешь трубку. Я стучу, но твоя дверь остается закрытой. Не на замок, нет. Просто уже нет той, что может распахнуть её, и впустить внутрь путника, вместе с темными водами ночного дождя.
   Я выхожу к тому дереву, ты помнишь, на рассвете восьмого дня, как мы договаривались. Но никого нет. Я жду и жду, смотрю на часы, и никого нет. Гудки в трубке и глухое эхо в путой квартире.
   Мне больно, потому что я хочу сказать, и не могу. Я иду следом по облачной радуге, с тоской глядя на землю, и знаю, что если упаду - это навсегда. Раскроются в падении сломанные крылья, но в силах удержать тяжелое туловище, сложатся за спиной. И в последний миг увижу только камень. Ничего кроме камня.
   Я жажду упасть, я не хочу подниматься, ты слышишь?! Мне не нужны ни жалость, ни сострадания. Я просто устал. Эти крики, резонансом отдающие в голове....очнись! Ты должен! Ради себя! Ради других! Скажи, любимая, почему я должен жить ради других? Это моя проклятая жизнь, и мои ошибки, и моя боль! Моя только и ничья больше!
   Я знаю, там где ты сейчас, светло, тихо...и спокойно. Вот то блаженство, милая, которого я никогда не обрету. Покой....сладкое слово, словно мед, правда? Хочется вновь и вновь произносить его, гептать разбитыми в кровь губами, кричать, срываясь с горы, и петь, закрываясь рукой от слепящих фар впереди.
   И молить, молить, чтобы болезнь ушла прочь, а покой остался. И, любимая - отныне можешь спать спокойно. Ты отомщена. Я исполнил свой долг перед тобой, перед нами. Я нашел их. И убил. Всех до последнего.
   И убивая, смотрел им в глаза. Они узнавали. Они молили. Они плакали. Но было поздно для раскаяния. Сдезы не оживят мертвецов. Их кровь живительна, она согревает холодное блюдо мести. Да, я отнял их жизнь, но разе расплата не справедлива?
   Я сижу у окна, и слушаю дождь. Слушаю, как он стучит по окну, как узорные разводы расползаются по стеклу. Мне видишься в нем ты. И в его шуме я слышу твой смех.
   Умоляю тебя, если ты меня слышишь, возьми же трубку! Возьми, можешь ничего не говорить, мы просто помолчим. Но возьми, пожалуйста....Открой дверь, я войду. Пусьь и тенью, невидимкой, ты не увидишь меня. Посмотришь в ночь, рассмеешься и уйдешь на кухню. Скажи хоть одно слово, хоть что-то... Но кого я прошу. Ответа не будет. Как черная река, несущая свои потоки в никуда, между скал и расселин, по пещерам междумирья и тропам чужих предков, ты все услышишь. И ничего не ответишь. Ты поймешь, но отвернешься.
   Я стал говорить сам с собой! Боюсь, любимая, это приведет меня к белой рубашке, но только так я могу быть уверенным, что ты рядом. Ну возьми же трубку, почему ты молчишь, умоляю, заклинаю, прошу - возьми трубку! Возьми же!!! Нет ответа. И спокойна черная вода. Только круги на воде. И - радуга в огенном небе.

0

27

Творческие зарисовки

  Сцена Перавя: Нерадивый ученик.
   
  Холодные лучи солнца ворвались в лабароторию сквозь плотно закрытые ставни, вырвав из теней запыленный уголок со множеством пробирок и колб. Над прожженным, запачканным химикатами столом сколнился старый алхимик, нетерпеливо ворчащий что-то себе под нос. Его длиные, ловкие пальцы быстро брали колбу из стойки, наполняли её золотистым порошком, и так же быстро ставили на горелку. Под потолком витал застоялый запах многомесячной давности, заставляющий чихать и задыхаться. Однако старик привычно задерживал дыхание, и продолжал работать не отвлекаясь.
  - Калед! - крикнул я, не отрываясь от своего занятия - Калед! Подай-ка мне вон ту маленькую шкатлку, она стоит за твоей спиной - я указал пальцем себе за плечо.
  Калед - сухощавый, худой, нечесанный парень с острым подбородком - досадливо крякнул и потянулся за указанной вещью, не снмиая ног со стула, куда он их только что возложил, задремав. Дотянувшись, он схавтил было шкатулку за крышку, но она выскользнула у него из рук, и содержимое рассыпалось по полу.
  При звоне талисманов я вздрогнул, и был вынужден обернуться, чтобы выяснить, что опять натворил мой ученик.
  - Калед - очень медленно проинес я, вперившись в него тяжелым взглядом - я же сказал тебе-возьми шкатулку. Неужели ты даже ЭТОГО не можешь сделать как следует?
  Подмастерье виновато улыбнулся и таки споз на пол, и принялся собирать все, что рассыпал. Однако сегодня я пребывал в дурном расположении духа, и поэтому не ограничился сказанным.
  - Это уже не первый случай - продолжил я - когда ты все портишь. Я уже начинаю задумываться о том, а нужен ли мне ученик и дальше? - при этих словах Калед ойкнул и в мгновение ока дособирав талисманы, уложил их в шкатулку и протянул мне с поклоном.
  - Не надо учитель,я исправлюсь - испуганно затароторил он - я больше никогда-никогда ничего не уроню. Я буду аккуратен-пообещал подмастерье, пряча глаза. Нагло врет, и даже не краснеет. В день, когда Калед станет аккуратным, я дам ему звание Мастера и отпущу на вольные хлеба. Но это случится не раньше, чем солнце потухнет и упадет на землю. Калед мог не волноваться за свое будущее.
  - Я слышал эти твои слова уже с десяток раз -устало пробурчал я, вытирая лицо- и каждый раз ты клятвенно обещаешь исправиться. Пойми меня-у меня уже нет сил больше все время чинить и заменять то, что ты сломал. Я бы был с тобой помягче, но ведь ты упорно не желаешь выполнять свои обязанности!
  Ученик открыл было рот, собираясь что-то возразить, но я жестом попросил его помолчать.
  - А теперь, послушай. что я тебе скажу. Сегодня мне надобно будет отлучиться на довольно продолжительное время, лабароторию я оставляю под твою ответственность. Но смотри же! Если когда я приду, и увижу, что ты опять все перебил и сломал, я вышвырну тебя вон, как паршивую собаку! Ты меня понял? - я грозно нахмурился, и Калед тут же выпрямился, как солдат и молча кивнул в ответ.
  Я уже удовлетворился тем, что припугнул подмастерье, но все же решил, что стоит сказать ему все, прежде чем я уйду.
  - Ты здесь только потому, что твоя сестра просила за тебя. Она хорошая девушка, и не единожды помогла мне когда-то. Поэтому, когда Мейв попросила меня приглядеть за тобой, и научить своему делу, я согласился. И только по доброте душевной, но не из жалости. - Я тяжко вздохнул, и скрестил руки на груди. На Каледа было жалко смотреть. Он стоял предо мною с побелевшими губами, понурый, словно я только что сообщил, что умерла его мать. Внезапно мне стало стыдно за свои слова. Но сказанного не воротишь, поэтому я быстро отвернулся, чтобы ученик не заметил выражения моего лица.
  - Это все, Калед - глухо произнес я - меня не будет до завтрашнего утра. Я очень расчитываю на твою помощь. Во-первых: Вымой тут все, сотри пыль, но не в коем случае не роняй те приборы, что стоят на моем столе. Они очень ценные, и их тяжело раздобыть будет, если с ними что-нибудь случится.
  Я подошел к своему шкафу, распахнул его, и начал выбирать из него свою дорожную одежду. Калед все так же молча стоял посреди комнаты, как истукан. Тень падала на его лицо, и я не мог видеть, смотрит ли он на меня, или нет.
  Наконец накидка была надета, котомка загружена припасами, и я сжимал свой старый привычный посох. Я кашлянул, и повернулся к ученику. Он смотрел на меня со странным выражением в глазах.
  - До утра, Калед - сказал я - ты не забыл, о чем я тебя просил?
  -Нет Учитель, не забыл-быстро ответил он - помыть лабароторию, вытереть пыль, ничего не разбить. - при перечислении он старательно загибал пальцы.
  - Очень хорошо - кивнул я - если все сделаешь, как надо, я заплачу тебе, что должен за твою помощь, и разрешу пользоваться телескопом на чердаке.
  -Правда? - он явно обрадовался, когда я сказал про телескоп - вы и вправду разрешите мне смотреть в него?
  - Разрешу-подтвердил я, и немного помялся, прежде чем спросить: - Ты точно ничего не напутаешь, как в прошлый раз? - он замотал головой с испуганнм видом. Я недоверчиво хмыкнул, и открыв дверь, вышел за порог, в ещё прохладное утро, и туман проглотил меня. Дверь за спиной тихонько закрылась, и Калед остался один.
  Он взъерошил свою шевелюру, шмыгнул носом, и обреченно посмотрел на лабароторию.
  - Учитель сказл-помыть. Калед помоет. Хорошо помоет. Калед будет аккуратным, ничего не разобьет, да..- он застыл на месте, устремив взгляд в пространство. В его голове с шумом проворачивались неуклюжие мысли. Несмотря на свои проблемы, Калед не был дураком. Он прекрасно понимал, что ему говорили, старался в работе, но увы-обладал странным даром ( или пороком? ) портить все, чего касалась его рука. Именно поэтому я старался не доверять Каледу трудные задачи, неподпускал к оборудованию, и просил его помощи только когда надо было убраться, или переставить мебель и стойки . Я пытался научить его хоть чему-то, но все, что он освоил - создание простейших металллов из неорганических веществ.
  В остальном же, хоть я и боялся доверять ему, но все же понимал, что рано или поздно придется доверить нечто большее, чем швабру и метлу. Без доверия нет понимая. Только доверяя, я мог заставить его учиться, поэтому я ушел хоть и с неспокойной душой, но и с надеждой.
   
   
  Когда наступил день, затем его сменил теплый вечер, и ночь пришла в своих правах, Калед утер пот со лба и огляделся, довольный. Лаборотория сверкала чистотой и порядком. Все приборы стояли на своих местах, чинно и важно блитсали золотые кулоны, котел стал белым, и теперь сверкал многочисленными бликами.
  - Калед сделал, все сделал - радостно воскликнул ученик, и подкинул к потолку тряпку. Она подлетела, и упала на стопку книг. Подмастерье медленно подошел к столу, убрал тряпку, и хотел уже было уйти в свою комнатку, как его взгляд наткнулся на название книги. Его глаза загорелись лихорадочным блеском...
   
   
   
  Когда я вернулся ранним утром, и вошел внутрь, то первым делом зажег все свечи. При их колеблющемся свете, мне стал виден идеальный порядок. К моему удивлению, ничего не было разбито и поломано. Окна сверкали , как новые, пол переливался радужными полосами. И только Каледа нигде не было видно. С нехорошим предчуствием я бросился в его комнату, и увидел пустую кровать. На ней лежала раскрытая книга. Она называлась: " Основы телепортационых заклятий, применения золота в заклинании переноса." Я медленно закрыл глаза, и прислонился спиной к дверному косяку.
   
  Сцена Вторая: Пророк
   
   
  Леонардо на полном скаку дернул за поводья, останавливая своего не в меру ретивого коня. Тот заржал, встал на дыбы, подпрыгнул - и Леонардо перелетел через его шею, и упал лицом в густую пыль.
  Прорычав что-то неразборчивое-верно, проклятие, гонец подянлся, отряхнулся, и бросил злобный взгляд на жеребца. Тот сделал вид, что не видит этого взгляда, и нагло отвернулся, поводя ушами.
  Прямо перед Леонардо внезапно возник молодой мужчина, одетый в синюю хламиду, и крепкие ботинки из кожи носорога. Его глаза смотрели в разные стороны, отчего он был похож на хамелеона. Руки своодно свисали вдоль туловища, в одной из них гонец заметил сморщенный пергамент, свернутый в трубочку. Леонардо чуть заметно усмехнулся, и спросил незнакомца:
  - Любезный! Не подскажите ли вы мне, где поворот на Сейзмур? Боюсь, в спешке я пропустил его, а дорога как я вижу, дальше идет прямая, и я по...
  На этом его речь бессовестно прервали. Мужчина величаво поднял руку и громко рыгнул. Бледно улыбнувшись гонцу, он вытащил откуда-то из-под хламиды колоду старых карт, и воззрился на них с таким видом, будто с ним через них говорил сам Бог.
  - Я ведаю, страньше, что прямой путь для тебя неровно ляжет - заплетающимся языком выдавил мужчина, стараясь удержаться на прямых ногах, и не упасть. Леонардо недоуменно приподнял бровь.
  - О чем ты, незнакомец? Я спросил, не знаешь ли ты, где поворот на Сейзмур- терпеливо повторил гонец, переминаясь с ноги на ногу.
  Незнакомец пошатнулся, прищурился, и вновь уставился в карты.
  - Ааа...вижу - радостно закивал он, икнув- тот, кто в красном подарит тебе нечто, что поможет тебе спасти мир, и любовь прин..- его речь сбилась, превратившись в невнятное бормотание. Что-то пробурчав, пророк замолчал, глядя на Леонардо совиными глазами.
  Посланник короля раздраженно закатил глаза, и кашлянув, спросил ещё раз, стараясь не допустить нотки раздражения в свой голос.
  - Странник. Где. Поворот. На Сейзмур? - несмотря на все усилия, раздражение все же проскользнуло. Конь вздрогнул, и повернул ушастую голову, с любопытством взирая на двоих людей. Хвостом досадливо отмахнулся от назойливой мухи, и фыркнул.
  Пророк моргнул и трясущимися руками начал перебирать колоду. Онв выпала и рассыпалась по дороге. Выругавшись, прорицатель нагнулся, чтобы подобрать карты, не устоял, и ткнулся лбом в камни. При этом Леонардо услышал пустой звук, словно бобы упали на булыжник.
  Он бросился помогать, но гадатель жестом отстранил его, и поднялся сам, потирая свежую шишку.
  - И ночь, что придет за тобой, не догонит тебя, и ты пройдешь тропами лесными, что приведут тебя в логово того, что ищещь ты! - напыщенно изрек прорицатель, закутываясь в хламиду.
  - Что ты несешь? - теряя терпение воскликнул Леонардо. Где поворот на Сейзмур?! Я всего лишь задал простой вопрос!
  В ответ на его тираду, мужчина опять икнул, и мутным взоором уставился в небеса.
  - Ты пройдешь сквозь воду, но огонь спалит тебя, сыно моййй-на распев, как священник, протянул прорицатель.
  Леонардо позеленел от бешенства, его грудь медленно вздымалась, глаза налились кровью. В этот момент пророк опять пошатнулся, едва не упал, и протянул раскрытую руку.
  - Сто золотых - безмятежно, с улыбкой на устах сказал мужчина, качаясь, как дерево в ураган.
  - Что?! Сто золотых! - закричал потрясенный гонец - да ты за кого меня принимаешь, безумец! Я попросил тебя указать мне дорогу, а не читать безумные предсказания!
  Конь отшатнулся и затряс головой. Пророк внезапно встал ровно и широко раскрыл глаза. В них появилась искорка мысли. Он медленно убрал протянутую руку.
  - Но...но разве ты не Реввит, что их гильдии воров? - неуверенно проговорил гадатель, растерянно взглянув на посланника.
  - Нет! Я не Реввит! - продолжал кричать Леонардо - я уже и так потерял с тобой время, чума тебя порази! - он резко развернулся на каблуках, подошел к жеребцу, и вскочил в седло.
  -Пошел! Пошел! - гаркнул гонец, и конь сорвался с места, будто бы за ним гналась стая волков.
  Пророк стоял посреди дороги, провожая Леонардо задумчивым взглядом. Колода была убран в рукав понтия.
  - Поворот дальше, и направо - вымолвил он в пространство, и утерев губы, неторопливым шагом пошел дальше, напевая странную песенку.
   
  Сцена третья: Последний герой.
   
  Каалав разжа кулак, и хрупкий клинок беспомощно упал на холодные камни двора. Не зачем было сражаться больше. Все было кончено. Давно исчезнувшее небо над головой не скрывало в недрах своих спасительных звезд, и неприкрытая голова Каалава горела нестерпимым огнем под злым солнцем. Ветер утих ещё час назад, и только стены за спиной могли рассказать, когда последний раз о них разбивался этот капризный старик.
  Подняв измученный взгляд воспаленных глаз неживой увидел над собою исполинскую тень Крайних Гор. Издав полуприглушенный радостный вопль, с трудом пробившийся через разбитые, разбухшие синие губы,мертвец заковылял под защиту молчаливых стен. Ещё минуту назад ему казалось, что ему суждено стать высушенной оболочкой, остатком своей гниющей плоти, пищей грифонов. Но вот, неведомый спаситель услышал его молитвы, даровав укрытие. И пусть это укрытие не было высоким замком, пусть оно не было кладовицей магии, пусть так. Но оно давало ТЕНЬ. Только от её крох, от её всепозволительного поцелуя, Каавлав мог набраться сил, чтобы продолжить свою битву. Уже никому не нужную, никем не увиденную, бессмысленную битву.
  Труп с великим трудом дополз до края света и тьмы, и упав на колени, припал к источнику. Тень втекала в него, как поглощенная пересушенной губкой.
  - Ещё! Прошу тебя, ещё! - жадно зашептал покойник, утирая рот разодранным рукавом. Тьма услышала, и полилась с новой силой.
  Насытившись, и утолив свой многомесячный голод, Каавлав сел, прислонившись спиной к скале. Его темный выщербленный, обоженный и изломанный меч валялся там же, во дворе, где зомби его и бросил. Высоко в пустоте, раннее бывшей небом, громко крикнула одинокая змей-птица. Неживой поднял голову, безразлично посмотрел на крикуна, и уже хотел было отвернуться, как что-то привлекло его внимание. Встревожившись, труп поднялся, инстинктивно хватаясь за пустые ножны. Не обнаружив оружия, Каавлав повернулся лицом к солнцу, и заслонил рукой глаза.
  Там, под почти развеянной линией горизонта, поднималась густая туча пыли. Она становилась все ближе и ближе, уже можно было услышать стук копыт, и совершенно безумный смех всадника. Зомби прищурился, и немного сдвинувшись в сторону, застыл, как вкопанный.
  Стук копыт раздался совсем близко, пыль расстаяла, и сверху на Каавлава уставились два разноцветных глаза Высшего Жреца Лальхамарры. Весь серый от грязи, сумасшедший сжимал жиденькую плетку в руках. Неживой отметил, что у коня тоже были разноцветные глаза. Даже на его морде застыло столь же безумное выражение, как у его наездника.
  Жрец изобразил удивление, и наклонившись в седле, внимательно изучал Каавлава взглядом. Зомби молча ждал. Ему хорошо были известны жрецы Лальхамарры, поэтому он не отвечал, пока жрец не задал своего вопроса.
  - Ещё одна затерянная душа в этом коридоре мрака - нарушил молчание жрец. Его голос был мертв и бесцветен. Однако очи смотрели ясно, и внимательно. Казалось, что этот человек просто притворяется безумным, но нет - правая половина лица постоянно дергалась, а губы шевелились, словно в разговоре с кем-то невидимым мертвецу.
  Покойник наклонил голову в знак согласия, но все ещё не нарушал безмолвия. Он старался проникнуть под маску мыслей жреца, но обнаружил там лишь совершенный хаос. Высший что-то сказал, и хрипло засмеялся своей шутке. Каавлав передернул плечами, и сказал.
  - Встреча в такой час не может принести никому из нас ничего хорошего - жрец перестал смеяться, и наклонился в седле ещё ниже, схватившись руками за луку.
  - Твои пророчества в ЭТОТ час не сбудутся - и вновь раздался лающий смех. Жрец затрясся от хохота, едва не упав. Зомби безучастно наблюдал, размышляя про себя, не воспользоваться ли безветрием, чтобы сотворить заклятье иссушения. Ему очень нужна была вода, а в организме священнослужителя могло содержаться её более чем достаточное количество. Служитель же культа в этот момент как раз подумывал о том, чтобы воспользоваться жарко сияющим солнцем, и превратить эту нежить в хрустальный шар, чтобы потом часами любоваться в нем своим отражением.
  В этот момент раздался грохот, земля раззверзлась, исторгнув Талого Червя. Оба резко обернулись на этот звук. Справится с Червем в одиночку не мог ни один из них. Тварь взревела, и медленно двинулась в сторону застывших созданий.
  Высший Жрец быстро взглянул на Каавлава, решая, можно ли ему доверять. Поняв, что другого выхода нет, жрец протянул нежити свою голую руку, увешанную потускневшими и не звенящими браслетами. Мертвец на мгновение замешкался, взглянул на Червя, и протянул свою в ответ. И руки живого и мертвого соединились, породив новый, невиданный доселе союз двух разных начал. И мертвый вскочил за спину живому. Конь приподнялся на дыбах, и души новых союзников соединились.
   
  Сцена Четыре: Покинутые
   
  - Премудрейший Тот, знамо, отвернул от нас свой светозарный лик, что мудрость покинула тебя - с укором вымолвил Наазгуми своему давнему другу, работавшему сейчас надзирателем на полях. Его хлыст то и дело плясал по спинам рабов. Несчастные вскрикивали и падали под жестокими ударами, однако тотчас поднимались и принимались за работу с удвоенной силой. На губах надзирателя блуждала мрачная ухмылка, когда он со звериной ненавистью опускал свое оружие на потные тела рабочих.
  - Нет, писарь, не понять тебе - он бросил плеть к ногам, и приподняв чалму, вытер лоб. Солнце палило сильнее обычного, и все живые существа страдали сейчас от его лучей.
  - Я могу понять многое, друг мой - мягко возразил Наазгуми, ища взгляда Омо. ТОт упорно отводил глаза, не желая выдавать своих чуств даже другу.
  - Нынче выдался год бедствий, не иначе сам Амон отвернулся от нас. Рабы никуда не годятся, тех, что доставляют на поля заместо погибших, выдерживают едва ли больше, чем два дня - он со злостью пнул лежащую рядом собаку, которая скрылась в тени высоких пальм от жгучей жары. Пес взвизгнул и убежал, поджав хвост. Наазгуми проводил его печальным взглядом, и с легким вздохом обратился к надзирателю:
  - Ну вот. Видишь, Омо. Это всё злость твоя. По что ты срываешь её на других? НЕт ничего удивительного, что заключенные не выдерживают.
  Он склонился пониже, и тихо продолжил.
  - Если бы ты...смог...постарался, если бы ту поумерил свой гнев, и не накидывался как дикий кабан на рабочих, уверяю тебя, друг мой, их работа будет гораздо эффективней, чем прежде.
  Омо с подозрением покосился на писчего, все ещё державшего стило и скрижаль под рукой.
  - Много слов, Наазгуми, много слов - покачал он головой. Что мне прикажешь делать, когда Всеведущий Амон-Ра незримо следит за мной? Мне кажется, он говорит: Не Жалей рабов, Омо... Да - взгляд надзирателя затуманился- я теперь часто слышу его голос. Он избрал меня, не жрецов, а меня, простого надзирателя, Наазгуми! - он задохнулся и вцепился в одежду писца. Тот отпрянул в ужасе, увидев искаженное ненавистью лицо Омо.
  Однако подданый фараона лишь зашептал жарко, обдавая писчего горячим дыханием.
  - Думаешь, что это значить может? Что? Уж не Бастет ли пытается свести меня с пути истинного? Но! - он поднял кривой палец, и указал им на заключенных - знай. Знай, друг мой, что не просто так они умирают, не земле отдают они свои тела,о нет! Совсем не земле!
  - Но...тогда кому же? - запинаясь выговорил Наазгуми, стараясь казаться спокойным, и в то же время молясь про себя Озирису Всезнающему, чтобы тот позволил му прожить ещё одно утро, ещё один закат, боясь странных слов надзирателя, писарь стал опасаться что Омо убьет его. Но он недооценил своего собеседника. Омом разжал кулаки, и застыл в непонятном благоговении.
  - Ооо, то тайна великая - прошептал он - но тебе я сказать это могу. Об одном прошу: не говри фараону! Не говори, слышишь? - в его голосе полсышалась мольба.
  Писчий облизнул губы, и спросил:
  -Что же не должен узнать фараон? - Омо быстро оглянулся через плечо, проверяя, не подслушивает ли их кто, и ,снизив глас до еле слышного шепота, отвечал так:
  - Мы отдаем эти тела бальзамировщикам. А потом..- он содрогнулся, вспоминая - потом из них делают мумии, которые..
  -Подожди! - прервал его писарь - указом запретным самого фараона запрещено предавать рабов похоронам, а более того-бальзамированию! И ты знаешь то не хуже, чем я!
  Надзиратель досадливо поморщился, разраженный на непонимание очевидного - И потому я просил тебя, чтобы фараон...- он замолчал. Назгуми напрасно ждал продолжения, но Омо продолжал молчать, смотря прямо в глаза друга.
  - Ты не скажешь ему, не нарушишь слова своего? - с внезапно возникшим подозрением спросил Омо - Конечно нет! - воскликнул Наазгуми.
  -Поклянись! Поклянись самым дорогим, что есть у тебя! Ну же!
  Писарь заметно заколебался, затем, видя что по иному и не получится, ответил, положив руку на сердце.
  - Клянусь жизнью своей, и пусть меня чудовище Озириса пожрет живьем, если я нарушу эту клятву!
  Омо коротко кивнул, удовлетворенный, и более не опасаясь, продолжил говорить.
  - Так вот что я тебе говорил до того: тела превращают в мумии, а после передают грабителям могил. За это - Омо похлопал рукой по увесистому кожанному кошелю на своей шее - покупающие платят золотом. Много золота за одно тело.
  - Я не могу тебя понять. Для чего же грабителям мертвые рабы, более того-их мумии?
  - Их используют в каких-то черных ритуалах маги персидские - был ответ - и большую цену готовы платить они тем, кто доставляет мертвецов.
  -Значит... значит не случайно они мрут, как мухи? - пораженно произнес Наазгуми, более не обращая внимания не на жару, ни на плеть надзирателя, продолжившую охаживать непокорных.
  - Я не убиваю их-быстро возразил Омо, поняв вопрос по-своему - я выполняю свою работу. А то, что эти скоты ленивы и не хотят работать, так мне и приходится их заставлять - он с любовью погладил рукоять хлыста.
  Нааузгими, не сказав ни слова, молча развернулся и направился в своой небогатый дом. Он понял, что его друга поразила некая странная болезнь, страшнее горячки и хуже чумы. Только тот, кто болен душой и телом, станет впрямую нарушать слово самого фараона!
   
   
  Вдалеке виднелась изломанная линия пирамид, похоронивших в себе уже шесть династий, и слуг, любовниц, животных и солдат. Ярко сверкала начищенная облицовка, обелиск сиял своими точеными гранями. Другие рабы уже заканчивали свои работу над ним: их долота выбивали в камне маленькие канавки, которые должны были стать словами описания подвигов фараона. Ещё одна группа покинутых своими богами, тащила исполинский камень от самого карьера, высоко в горах. Их лица покраснели от прилагаемых усилий, сотни и сотни рук тянули за толстый, крепкий канат, которым был обвязан булыжник. Они выкрикивали в такт своей работе, и камень продвигался. Медленно, едва-едва, но он все же не застывал на месте.
  Воды Нила омывали раскаленные берега, не принося облегчения. Вместе с илом и крупной рыбой, несли они на себе маленькие лодочки. Десяток ладей, покрытых черными парусами, и обвязанные тростиковой веревкой. ТО плыли лодки с телами рабов, справляемые вниз по реке, прямо в руки бальзамировщиков. Наазгуми увидел, что эти лодки плыли сами по себе, ведомые одним течением. И толкько злая судьба направляла в руки потрошителей тех, кто не мог успокоитиься и после своей смерти. Тех, чье сердце не перевешивало перо в Царстве Мертвых. Их мертвые тела вскрывались и потрошились, чтобы потом стать частью кого-то зловещего ритуала, а души-разрывались в клочья и пожирались, чтобы никогда не воскреснуть.
   
   
  Наазгуми уже давно пришел в дом свой, уже наступил вечер, а покинутые все плыли и плыли нескончаемой чередой. И этой реке смерти не было видно не конца, не края.
   
  Сцена Пятая: Любой ценой.
   
  Вэль бежал по мертвому, выжженному полю, бежал как никогда ещё не бегал, спасая свою жизнь. Из под измятых черных лат клочьями свисала перерубленная кольчуга, стелясь по земле вслед за Вэлем. Шипя от боли в простреленной эльфийской стрелой ноге, слуга тьмы прихрамывая пробирался между темными валунами, ориентируясь лишь по неверному свету заходящего солнца. Светило резало его глаза, выжигало плоть, вырывало нутро, и даже душа, заключенная в эту оживленную оболочку, кричала от невыносимых мук.
  Он слышал за собой грохот доспехов двух палладинов, ведущих за ним свою безжалостную охоту. Он слышал, как крылья архангела рассекают воздушные потоки. Он слышал бормотание волшебника, готовившего свои заклинания. Все они были движимы только одной целью - убить Вэля, растерзать его, распять на рассвете, и оставить погибать как паршивую собаку, как своего самого заклятого врага.
  Рыцарь пригнулся, когда маг грозно выкрикнул предупреждение, и над головой Темного пролетел светлый шар. Пролетев вперед, шар развернулся, и полетел на Вэля ещё быстрее. Вскрикнув, броненосец упал на спину, и магия не смогла причинить ему вреда, рассеявшись об камень. Волшебник стиснул жезл, и скрипнул зубами от злости. Откинув волосы. мешающие видеть, маг воздел правую руку, в которой начал образовываться сгусток Великого Света, и наклонил жезл в сторону рыцаря.
  Двое дгоблестных палладинов бросились по бокам, отрезая отход. Архангел взлетел в небо, и завис над головой Веля, печально смотря на него бездонными очами.
  -Сдавайся! - прокаркал волшебник резким голосом-смирись, проклятый! Твой бег ни к чему не приведет. Ты видишь - он обвел своих спутников левой рукой - у тебя нет отхода.
  -Мы истребим твое племя, ублюдок! - выкрикнул паладин, потрясая своим мечом - тени не спрячут тебя. Довольно! Встать! Встать! - прооорал он из-под шлема, и схватил темного за локоть. Однако Вэль беспомощно повалился обратно на спину, с трудом фокусируя взгляд. Все расплывалось, из глаз текла кровь, стекая по подбородку и капая за хауберк. Мертвое тело сотрясалось от крупной дрожи. Рыцарь плакал, как могут плакать только мертвецы. Он сжал зубы, впился пальцами в пожухлую траву - но горечь стала ещё сильнее, она бвла больше Вэеля, и искала выход наружу.
  - Он ещё можеь быть прощен - заговорил архангел мягким голосом, в котором слышалось участие - подниммите несчастного, я хочу его видеть. Поставьте его - попросил он. Паладины в четыре руки схватили Вэля под мышки, и поставили на ватные ноги. Его трясло и шатало, зубы бились друг об друга, как в лихорадке. Маг подозрительно глядел на темного, не снимая заклятье. Великий Свет висел в воздухе рядом с лицом волшебника, готовый сорваться и уничтожить прислужника тьмы.
  Архангел опустился на землю, сложив крылья за спиной, и испытующе посмотрел на Вэеля, пытаясь поймать взгляд. Но шлем закрывал все лицо, и Светлый сжав его руками, приподнял, и откинул в сторону, открывая истинную сущность воина.
  Прекрасное лицо перекосила гримасса отвращения, паладины и волшебник вздрогнули и отвернулись. Светлый быстро смог побороть неприязнь, и вновь отеческая улыбка вернулась на его уста.
  - Желаешь ли ты возрождения, заблудший? - спросил он. Вэль ничего не мог ответить. Солнце терзало его ещё сильнее прежнего, слезы кровавые текли и текли, не желая останавливаться. Архангел принял молчание за раздумия, и продолжил, ободренный.
  - Я отведу тебя пред лик Его, и твою душу освободят - ангел провел рукой по рунам на латах, и те, вспыхивая синим, исчезали без следа - эти оковы не вечны. Нужно лишь слово..- он замолчал, ожидая ответа.
  Рыцарь уже открыл было рот, чтобы высказать все, что он думает о предложении Светлого, как молниеносная стрела сбила его с ног, и откинула в сторону. Не успев опомниться, слуга тьмы оказался прижатым к старому дереву крепкой рукой Первородного. Холодные глаза без всякого выражения смотрели на Веля, красные лучи танцевали на острие клинка, которое покачивалось в каком-то милиметре от открытого горла.
  - Я следил за тобой - совсем не мелодичным, хриплым и тусклым голосом вымолвил эльф - в битве ты оставил много следов, по которым страждущий сможет тебя легко найти.
  - Я не помню тебя, Мудрейший - с трудом выдавил Вэль - я не делал тебе зла.
  - Твои мысли странны для меня - невыразительно ответил Первородный - ежели ты не помнишь меня, отчего ты столь уверен в своей беззвиности? Мало ты жизней загубил? - клинок покачнулся, и приблизился ещё немного. Острие прокололо кожу, и перерезало сосуд. Красная кровь потекла тоненьким ручейком, однако рыцарь уже не чустововал боли. Сейчас он был заворожен взором эльфа, в котором плескалась губительная тьма. Внезапно Вэель постучал по левой стороне своих доспехов.
  - Даже у Тьмы есть сердце, эльф - просипел он - пусть оно не бьется больше, пусть кровь моя давно остыла. Но оно болит. Оно устало. Чужие жизни отягащают его. Освободи меня - взмолился темный, с надеждой смотря в глаза Мудрейшего.
  - Я не лишал живых их душ, я не таков, каким вы меня мыслите. Я больше не хочу жить. Я не хочу этого существования. Молю тебя, о Мудрейший, прерви мои муки! Я не могу больше! Мой дух рвется из этой оболчки, да и осталось ей не долго....
  Эльф заколебался. Как Страж Равновесия, он должен был убить любого, кто носит в себе частицу Тьмы. Однако, как живому существу, емы была понятна тяжесть существования, отягщенного бессмысленностью, существованием, сотворенным против воли существа, пусть и мертвого, но все ещё обладающего свободой воли.
  Вспомнив своих убитых собратьев, эльф отбросил сомнения, и жестко ответил.
  - Нет, рыцарь.Я не исполню твою просьбу. Осквернив этот лес, ты лишился надежды на свободу - клинок придвинулся ещё ближе, и плоть лопнула, коша разошлась, открыв сгнившие внутренности. Темный даже не пошатнулся, продолжая стоять.
  - Ты не пощадишь меня? Ты отдашь меня на расправу? - тихо спросил Вэль, чуствуя, как в душе его что-то умирает окончательно и навсегда.
  - МЫ не прошаем убийц - холодно ответил эльф. - Но прежде, ты должен выслушать свой приговор. Именем, данным мн..
  Не успел он договорить, как Вэль схватил его за руки и насадил себя на меч. Его глаза широко раскрылись, и слезы, наконец-то остановились. Эльф застыл, в великом изумлении глядя на своего врага.
  - Я..не убивал..- из последних сил прошептал Вэль. И закричал.
  Именнт в этот момент подошли архангел, паладины, и волшебник. Вместе с эльфом они смотрели, как черная плоть превращается в пепел, как тело становится дымом, медленно уносимом в сторону. Вэль кричал, и вместе с криком освобождался. Пепел падал и падал, уже проступил скелет, и душа вылетела из давжды мертвой оболочки. Только архангел увидел её. Он попытался пленить её, но Вэль толкьо улыбнулся. Это была не улыбка мстительности, не улыбка мести. Эта была искренняя улыбка радости.
  Улыбнувшись, душа стала тонким лучом, и исчезла в густом вечернем воздухе. Крик прекратился. Рыцарь полностью сгорел, сав просто горсткой серой пыли. Эльф молчал, опустив голову. Молчали пораженные паладины, и седой волшебник, и сам ангел, сложивший руки в молитве. Теперь он молился за душу этого бедняка, чтобы она прошла свой путь. Чтобы камень расступался перед ней. И молился он, чтобы Вель стал прежним - любой ценой.

0

28

Хроники Черного Солнца

Год 164. Месяц Красного Полумесяца, День шестой.
   
  В результате долгой и продолжительной болезни умирает король Имиарг IV. Королевство Несин остается без правителя. Верховное Княжество требует распределения земельных ресурсов в пользу богатых бояр. Архимаг Земиус отвергает требования, мотивируя это недостаточной обоснованностью претензий.
  Бояре недовольны решением архимага и создают собственную палату внутри боярства. В неё входят 14 образованнейших мужей королевства и глава Верховного Княжества Адриан Самасский. Внутри княжеств назревает роскол. Недовольные проводят активную пропаганду, с целью вернуть земельные наделы. Архимаг занимает позицию наблюдателя и позволяет членам роскольного круга вести подпольную деятельность.
  В это же время он решает собрать армию, дабы послать её на Верховное Княжество и арестовать бунтовщиков. Но архимаг не обладает священным правом Созыва, которое позволяет призвать солдат для несения прямых обязанностей. Сим правом обладают только короли и наследные принцы, король же после смерти не оставил наследников. Была единственная малолетняя дочь, которая могла занять пустующий пристол, но только в случае том, доколе не будет объявлено прямых потомков по мужской линии.
  Земиус призывает верного ему командира Ерашу, и приказывает с отрядом солдат отправиться из столицы, с целью возвращения принцессы в лоно семьи. Отряд был собран и вышел в то время, когда жаркое солнце пересекло свой зенит и стало склоняться в море.
  В Гильдию Воров Дархема поступает ценная посылка: позолоченная статуя Воли Господней, обладаюшей по слухам чудовищной мощью. Доставивший посылку вор, вскоре погибает в засаде под Арном. Глава гильдии Теоден Гланский, относит артефакт в свою келью и прячет его.Остальным сообщается, что эта фальшивая статуя. Некоторые молодые воры верят. Более же старые и умудренные недоверчиво хмыкают.
  Тем же днем, ближе к вечерне, делается попытка похитить ценность. Похититель был убит на месте самим Теоденом. Он кидается проверить, все ли в порядке, и удовлетворенный осмотром, уходит на сон.
  В город приезъжает цирк с галиафами, двумя грифонами и пятью стальными гадюками. Те, кто ещё не спит, собираются на главной площади для просмотра представления. Во время оного некоторые любопытные глаза замечают одного из стражников беседующего о чем-то с распорядителем цирка.
  Наступает ночь, все расходятся...
   
  День Седьмой.
   
  На рассвете, всю ночь не спавший архимаг ждет вестей от посланного отряда. Вестей нет. Один из помошников Земиуса приносит Книгу Судеб, которая в силах предсказать прошлое и настоящее, а так же раздвинуть мрак над будущим. Земиус тшетно пытается найти в книге хоть крохи информации-все покрытой тьмой. Обычно полезная, нынче Книга упрямо молчит. В беспокойстве, маг создает Зелье Бурь. Когда изготовление закончено, обнаруживается его полная неработоспособность. Маг в бешенстве. С помощью двух арматридов он пытается создать новое зелье, но и его постигает та же участь.
  Тем временем посланный отряд натыкается на странный, неизвестный портал. Его входная арка переливается черным цветом. Солдаты чуствуют присутствие чужеродной магии. Командир останавливает отряд, чтобы решить, что делать. Внезапно происходит сильнейший выброс темной энергии; портал выбрасывает астральный тоннель, затянувший всех солдат. Во время переноски, отряд теряет память и проваливается в бессознательное состояние.
  Очнувшись, они обнаруживают себя на пустой и выженной земле. Кругом простираются черные степи, пожухлая трава покрывает неблагодатную почву. Нет птиц, нет животных, над страной висит мертвая тишина. Пораженный отряд несколько часов осматривается, после чего решает приступить к разведке. В полдень командир замечает необычное свечение. Оно словно бы висит в воздухе, не задевая земли. Отряд устремляется к нему. ДОстигнув исходной точки, они обнаруживают огромный мавзолей, светящийся изнутри синим светом. Сияние спокойное, мягкое, расслабляющее. Солдаты выставляют вперед мечи, и прикрывшись щитами, подходит к мавзолею...
  Бунтовщики поджигают городской амбар с годовым запасом зерна, в качестве выражения протеста. Огонь бросаются тушить сотни людей, но они не успевают. Он сгорает до тла. Поджигатели были пойманы, преданы публичной порке, а затем обезглавлены. Гонцы посланы на фермы с требованием удвоить труд и возместить потери. Крестьяне умоляют не загонять их-они и без того работают с утра и до утра. Гонцы непреклонны. После их ухода крестьяне начинают роптать.
  Верховное Княжество посылает двоих князей с целью нахождения компромисса в сложившейся ситуации. Теоден вместе с шестью подручными подкарауливает князей на Верхней дороге и аытается ограбить. Прекрасно владеющие оружием князи Ноиль и Дантере отражают атку, убивая при этом трех воров. Теоден не теряется и перегрупировавшись, вновь бросается в атаку. Она была бы отбита, если бы один из воров не применил запрещенный и подлый прием. От удара Дантере роняет меч и его убивают. Увидевший это Ноиль пропускает удар и падает к ногам Теодена. Их тела обыскивают, пергамент с рунами мира забирают, равно как и злато, и трупы сбрасываются в овраг. Убийцы возвращаются в город. По возвращении, Теоден замечает, что артефакт немного потемнел.
  Цирк дает очередное представление. Во время его многими было замечено встревоженное лицо распорядителя, вокруг которого стояли несколько охранников.
  Несколько бояр обманом проникают в царскую сокровищницу и похищают Скипетр Всевластия. Верховное Княжество узнает о гибели посланников и обвиняет во все Земиуса и его прихвостней. Архимаг в гнеае отрицают мерзкую ложь, однако новость о гибели двух князей заставляет его встревожиться не на шутку. Князья угрожают войной, сообщают о краже скипетра и требуют вернуть им Долину Пепла. Архимаг долго думает, но не видя выхода, соглашается. Князья требуют убрать оттуда заставы и охранные посты, вместе с крепостью стражи. Скрепя сердце, маг подписывает указ. Войска уведомлены и начинают готовиться к выводу. Вечером одним из дозорных был замечен странный субъект. Он проехал верхом на пегой лошади за холмами и скрылся в лежащих внизу оврагах.
  Крестьяне собираются для объявления голодовки и требования поышения их условий жизни.
  В это же время бояре требуют заплатить им злато в счет коспенсации за убитых. Князья же требуют найти и покарать убийц.
  Происходит отдаленое извержение вулкана, сполохи видны даже в городе. Солнце заходит на ночной сон.

0

29

Священные  книги Ангелов

  Писание, книга Священных Ангелов.
   
  Вступление. Парящие над бездной.
   
  Первым из них был Суриель, Рожденный Солнцем. Вознесшийся под небеса, он сотворил землю в море, маленький рай. По милости своей он населил его братьями своими, дабы могли они помогать людям.
  Среди тех, кто был с ним, были и те, кто позже составил Азар Первой Звезды. Это были: Наэль, Сенгрим, Марох, сам Суриель, Кенриан и старший из братьев Ленарт. Мир царил на земле, поскольку незримые в заре и невидимые на закате, парили ангелы над холмами, защищая смертных от всех невзгод.
  Но все внимание их уделено было другому краю солнца, что заходит за горизонтом,освещая равнины и высокогорные замки. И забыли они про дом свой, смотря вниз, а не назад.
  Тем временем один из братьев-Марох, недовольный тем, что вынужден защищать неблагодарных людей, покинул Азар, взяв с собой величайшую ценность ангелов- Сферу Солнца. Он выкрал её, подобно вору, и улетел с острова до того, как его братья вернулись назад. Пропажа Мароха и Сферы осталась незамеченной, ибо ангелы очень устали. Они не нуждались в обычном сне, но даже у них кончались силы.
  А Марох летел над пенящимися волнами Желтого Моря и вертел сферу в руках. Сила, исходящая от неё, наполняла его тело ласковой энергией и даровала спокойствие. Марох опустился в пустынном и выженном краю, где не было ничего, кроме обугленных деревьев и черных степей.
  Зная, что братья будут искать его по всей Земле, Марох укрыл Сферу под своими крыльями и пошел на север, в поисках места, где можно было бы остаться незамеченным остальными ангелами. Таковое место нашел он под тенью странного древа, искривленного и кособокого. Под ним он устроился, лежа на мягких корнях.
  Вскоре над его головой пролетели Сенгрим, Суриель и Ленарт. Они тщательно всматривались в каждый след на поверхности пепла, но Марох остался незамеченным. Лишь один Кенриан опустился вниз, решив проверить пустынное плато.Марох не отрываясь следил за ним горящими глазами. Если брат найдет его, он потребует вернуть Сферу. По законам, установленным тем, кто ангелов породил, отринувший кровь крови своей должен был предстать перед ясными очами Творца и быть изгнанным на землю. Но Марох не желал быть таким же слабым и ничтожным, как эти люди, вечно нуждающиеся в защите. Нет, он хотел большего, чем просто оберегать их. Он жаждал власти над ними, он жаждал управлять всеми их мыслями и поступками. Но если брат найдет его, как поступить ему? Ведь воистину придется вернуть Сферу и покорно принять на себя венец низложения....
  Марох застыл в нерешительности, впервые не зная, как поступить ему. Кенриан подходил все ближе и ближе, оглядываясь. Его взор перебегал с места на место, видя плескание энергий и пересечение жизненных потоков, истекающих из каждого живого существа и реющего за ним, подобно флагу на ветру.
  Когда Кенриан посмотрел на дерево, Марох застыл и вжался в ствол, закрывшись крыльями. Только так можно было скрыться. Убивать собственного брата он не мог. Однако Кенриан подходил все ближе, смотря прямо на отступника. Он заметил уже необычныое волнение воздуха в том месте. Перед его глазами все плато представялось, как огромный котел, в котором варится столь же огромная радуга. И дерево было черным ничто, пустотой на белом фоне. И за этой пустотой прятался синий полумесяц, взошедший над желтыми полями.
  Кенриан направил к дереву свои стопы, уже зная, кто сидит за ним, пытаясь укрыться.
  -Брат мой-позвал он-выходи на свет, зря прячешься ты. Верни же взятое и быть может, тебе разрешат остаться.
  Губы Мароха искривила горькая усмешка.
  -ОН не прощает. Я не могу надеяться на милость Его, ибо взятое мной бесценно. Преступление не прощаются, брат мой. Ты знаешь это.
  -Я буду умолять его-ответил Кенриан, кладя руку на плечо Мароху-и он простит. Его сердце не черствый хлеб, Его мудрость простирается до глубины мировых океанов. Он поймет тебя. И простит.
  -Никогда не было прощения ворам-ответил Марох-отпусти меня,брат. Я покину вас навсегда. Мне нет места среди вас.
  -Это есть желание твое?-удивился брат-изганником быть? Не желай себе участи, что горше смерти!
  -Этот выбор сделан уже давно, кровь моя. Отпусти меня и я больше никогда не вернусь.
  -Если такова воля твоя....я отпускаю тебя. Быть может, ты вернешься к нам.
  -Нет-покачал головой Марох и раскрыл сияющие крылья-в другом месте и времени найду я себя. Но пока я один из вас-цепи тянут меня ко дну.
  -Не говори же так!-воскликнул Кенриан-мы все едины, и сила наша в нашем сердце.
  Марох не ответил и воспарил над землей. Сфера упала к ногам Кенриана. Он подобрал её и посмотрел наверх. Брата уже не было. Он летел далеко отсюда, ища себе новое пристанище. И новых братьев.
   
  Глава Первая. Новый Дом.
   
  Долго летел Марох, задевая крыльями верхушки гор и кроны альпийских деревьев. Долго летел он, надеясь обрести свое убежище.Он летел над горными реками, порогами, кипящими водами, маленькими озерцами и тоненькими ручеями. Летел, и оборачивался назад, ожидая увидеть своих братьев, несущихся за ним в погоню. Но позади была только слепь холодного
  воздуха, да стервятники, парящие над скалами.
  И вот взгляд его зацепился за узкое горное ущелье. Оно было темным, глубоким и стылым. На дне его была лишь осыпавшаяся
  черная земля, жалкая растительность да чахлые цветы, тщащиеся вырасти в неблагодатной почве.
  Ущелье было спрятано в тени огромных булыжников и исполинских, обточенных облаками утесов. Марох спустился туда и сложил крылья за спиной, подобно птице, вернувшейся в родное гнездо. Крылья обморозились и обвисли, от долгого полета над водой и в ледяном воздухе Анд. Ангел с ужасом посмотрел на них, и печаль поселилась в его сердце.Ибо не было для существ Творца хуже, чем потерять дарованные им крылья. Марох встряхнулся и спустился по камням вниз, оступаясь и балансируя на крутом склоне.Наконец был он внизу и вступил на камни своего нового дома.
  Силой, что оставалась ещё в руках его, сотворил он заклятье великое и востворил дворец каменный, укрыв его тьмы
  пеленою. Негоже глазам чужим узреть потаенное. И сотворив дом себе, открыл ангел дверь и вошел. Повсюду стояли
  расписные, украшенные письменами амфоры с маслом и водою. У украшенных иконописью стенах стояли два позолоченных ложа, с бархатными подушками.
  И соьворив роскошь сию, Марох нарушил пятую заповедь великой Книги Лаэль, что гласила: и да пребуде Слуги Божьи во миру, и да не узрят они злата драгоценного, и да не коснутся руки их алмазов и камней сверкающих. Ибо сотворены они были для суда и защиты, а не есмь для озолочения, яко же за это и буде наказаны Слуги Его.
  Марох устал от вечных запретов. Он устал от собственной бедности. и возжелал ангел богатства невиданного, злата
  каменьев и сверканья сокровищ. Он возжелал алчности и власти. И утекла сила его, как сладкий мед, впитываясь через землю в пласты червоточные.
  Заплакал Марох, посему как потеряв силу, он стал как глупые люди. Ращве что свет небес ещё согревал его тонкие пальцы.
  Но плакал он не прошлом своем, тяготила его сущность его. нет, слезы его были о том, что бессилен он теперь творить любо себе, что захочет.
  Тут почуствовал ангел, что силы его на исходе, и что восстановить их надобно. Поняв это, лег он на ложе и веки его закрылись. Крепок был сон его, года многие протекли, ак вода студеная. И вот проснулся он, истомленный чуством странным.
  Вышел он наружу, за дверь дворца своего, и узрели очи его, что завалено ущелье. Он хотел взлететь, поднялся уже над
  землей было....но крылья его ссохлись, почернели и сломались, осыпавшись подобно осенней листве. В ужасе вскрикнул Марох, упав и стеная от невыносимой боли. Были крыла его как сердце наше, что в груди бьется, движа нами. Осознал тогда Марох, что был проклят он, что братья его выполнили долг свой. Творец Великий отринул его от крови своей, от плоти своей, от руки своей, от милости всевышней. Не мог поверить ангел в то, но крыла его ясным знаком были.
  Поняв сие, рухнул Порящий на колени и застыл так, терзаемый ледяным Иорэ и ничего не видя, потому что снег запорошил
  глаза его. Так сидел он, когда Солнце-мать его и отец его, заходило оно за разорванную линию недоступного горизонта. Так сидел он, пока Луна-мачеха и отчим его, его самый близкий теперь друг, восходило над главой его.
  И когда случилось то, очнулся Марох, разрываемый болью и отчаянием.
  -За что, бездушный брат мой Кенриан, за что послушал меня ты, кровь моя, за что отпустил меня? Почему не удержал, извле был глуп я!
  И кричал он так ледяному Иорэ, и ответил Иорэ:
  -Путь был освещен душой твоей, того возжелало нутро твое, и свет погас в тебе, а яге же сила сия, что утекла из тебя, не буде более служить злу. Ибо зло ты, и губительны теперь уста твои.
  -Ты сбил меня, лживый Иорэ!-закричал Марох, сжав кулаки в бездонной злобе-ты сбил меня речами своими, ты навлек мине
  глупость мою!
  Долго молчал ветер, стегая ангела по заледеневшм щекам. И вот взревел он, подобно зверю и глас его разнесся над Андами, даже снег замер в страхе.
  -Не сердца не имеющий да не узнает путь свой никогда!-проревел Иорэ и умолк.
  -Ты смеешь лгать мне, ангелу Азары Первой Звезды?-в гневе вопросил Марох пустоту.
  И ответ Пенгера, борея северных морей был ему:
  -Всмотрись в душу плоти твоей, возложивший руку, и узнаешь свой ответ.
  Ангел в бешенстве вскочил и тут же боль пронзила его копьем. Он рухнул обратно в снег и приложил руку к сердцу. Оно не билось больше. И Свет Господень не грел его больше. Он потух, как костер под ливнем. И понял Марох, что Суд свершился, и изгнан он был из Слуг Его. Величайшая горечь и величайший страх поселилось в душе его, бьющейся в клетке меж острых стекол и ржавых лезвий. И величайшее разочарование загорелось в очах его. И топливом для этот всепоглощающего костра была ненависть, какой ещё не знал созданный Им.
  Ударил ангел по промерзшей земле и воскликнул, бросая вызов:
  -Отныне я и род мой зваться будут Нуангенель!Да будет сие так!
  Так распалася Высший Азур Первой звезды. И так появились Темные Ангелы, Проклятие Небес.
   
  17 число месяца марта года 1198.
   
  Я в ужасе вскрикнул и проснулся, судрожно хватая ртом затхлый воздух подземья. Виденья сна ещё не вполне рассеялись, заставляя меня содрогаться от жуткого предчуствия. Люди в темных мантиях что-то вкололи мне, отчего всю ночь меня мучили омерзительные кошмары.
  Мне снилось, что я иду по какому-то тоннелю, а впереди свет. Но не белый и яркий, а черный и зловещий, как свет в
  глубинах пещер. Этот отвратительный свет подавлял всякие мысли. Свет был так привлекателен, несмотря на все его
  противоесстественное существо. Так и хотелось протянуть руки и погрузить их туда. Меня тянуло узнать, что там-по другой стороне?
  И в конце тоннеля стояла фигура, с крыльями и сияющим венцом над головой. Это был ангел-я сразу понял это, даже не видя никогда ни одного из них. На темном и невидимом лице ярко горела улыбка. Улыбка хищника....или убийцы. Он улыбнулся так, будто знал: убегу ли, ил нет, я все равно останусь на месте, и он найдет меня. Где бы я не был.
  Я закричал и побежал. Тогда существо взмахнуло рукой-и целый клубок змей ринулся за мной следом. Они шипели и сверкали глазами, подбираясь в се ближе и ближе. Я бежал, но тут понял, что мои ноги двигаются на месте. А фигура улыбнулась ещё шире и змеи остановились в каком-то шаге.И голос прозвучал в моей голове.
  -Ты все ещё не одинок, человек. Все связи твои ещё целы, и нити плотно свиваются в паутину, опутавшую твои ноги. Ты не
  забыл ещё ласки женских рук, уста твои ещё не охладели. И ты не принадлежишь нам.
  При этих словах меня прошиб холодный пот.
  -П-п-п-ростите, сударь, я...я все брошу, если того надо будет, все брошу!Клянусь!
  -Клятва...-задумчиво произнес Голос-а сколь крепка она быть может в устах твоих, человек? Готов ли ты все вот так
  забыть? Все бросить? Вы никогда не могли.
  -Я...клянусь своей душой!Да-быстро, пока не успел передумать, я выговорил эти слова.
  -Душа. Пища для богов и корм для рыб подземных морей. Какую цену требуешь ты за столь редкий товар?-вопросил Голос.
  -Я желаю лишь повиноваться вам, о мой повелитель-ответил я и упал у ног ангела. Венец на голове его потускнел и
  расстаял. Лицо выступило из тени и склонилось надо мной. Но я не видел его, уткнувшись лбом в холодные плиты.
  -Тогда мы раскроем свои обьятия. Но вначале ты должен произнести Клятву Тени. Повторяй за мной-приказал ангел.
  Я приготовился повторять.
  -Именем тех, чья память и деяния-произнесло существо.
  -Именем тех, чья память и деяния-повторил я.
  -Пробудили дремлющую силу....
  -Пробудили дремлющую силу...
  -Что пеленой обвила наши сердца.....
  -Что пеленой обвила наши сердца....
  -И что стоит над водами Каэ....
  -И что стоит над водами Каэ....
  -И да будет вечной кровь от нашей крови....
  -И да будет вечной кровь от нашей крови....
  -И я клянусь отдать свою душу на алтарь нашей воли.
  -И я клянусь отдать свою душу на алтарь нашей воли-закончил я.
  -Очень хорошо-смягчился ангел-теперь готов ты. Прими в знак этот дар.
  Я улыбнулся и поднявшись, сделал шаг вперед. Улыбка потухла, когда рокот раздался за моей спиной и ангел протяну вперед руки. Я закричал....и в ужасе проснулся.
  На мне была темная мантия, на голове-клобук послушника,и руки мои сжимали нечто меьаллическое. Это был посох.
  -Добро пожаловать к нам, послушник-прошипел кто-то у двери в мою келью.И мое прошлое " Я " погрузилось в хаос.
   
   
  Глава вторая. Наэфель.
   
  И зол был Марох, ибо братья его не желели видеть силу его, кровь его, не желали они мира, хть ангел и стремился к тому той частью своей, что жива ещё была.
  Погрязхий в богатстве и роскоши, разучившийся прощать и внимать, Марох слушал только звон монет, и только Луна шептала ему на ухо своими ледяными губами. Она шептала ему, что братья его не желают лицезреть, как один из них клнет все, сотворенное руками их, как ангел рушит все колонны, даббы стропила треснули и вся тяжесть упала на неповинные головы. И познал Марох ненавсть к братьям своим. Перед лицом Детей своих поклялся он не познать покоя, пока жив будет один из них. И взревели Дети, наполнив сердца свои радостью жестокою и позволив сладкой лжи разрушить их души, проникнув через очи в разум их.
  И улыбнулся Темный Ангел, видя радость Детей своих. И так изрек он, великий мудростью:
  -Дети мои! Слуги Мои! Время пришло Азара рухнуть во Хаос должна! Заезды подчиниться должны нам, ибо Мы-истинные Ангелы! Идетеже по ступам моим, внемлите Словам моим, и пусть ваши разумы решают, делать что надобно им. Восстаньте же, и да буде вы неубедимы!
  И воссияли Дитяти, неразумные душой и слабые волей. Их истощившиеся души не могли более двигать ими,ибо поглощены были молитвами ложному богу.
  И созданы так были Наэфель Первой Каэ, Наэфель Второй Каэ и множество подобных им, сотворенные злобой и олицетворенные ненавистью. Во главе каждой Каэ стоял высший воин Наэфеля-лучший из Слуг и преданийший из Детей. Он вел Наэфель за собой, с именем Мароха на устах. И смотря на сие, Марох радовался, ибо желания его во власти удовлетворены были. Но ему хотелось все больше и больше, он уже не мог остановиться.
  Каждый закат выходил он на крыльцо дворца своего и смотрел вдаль, созерцая безликую выженную пустыню, в которую обратили леса Дети его. Не имеющие крыльев и носящие венцов на челе своем, они не чуствовали ничего, кроме холода внутри. Каменные сердца не греют.
  И выходил Марох, и затаив злобу так говорил чужим теперь небесам:
  -Вы долг свой сочли превыше плоти своей, вы Суд назвал братом своим, а от меня лики свои светоносные отвернули. По что мне любовь ваша, коли стынет кровь от неё, по что мне крылья ваши, коли не летать могу, а лишь падать, подобно воде, в бездонное Ничто. Но скоро, скоро Дети мои придут к вам и заберут крыла ваши, и души ваши, вы падете к своим человекам, а мы станем ангелами, как и должно!
  И чем больше говорил небу Марох, тем сильнее твердел камень его и тем чернее становилось нутро его.
  Тем временем, братья его прознали про ворожбу Марохо, низложенного хранителя и Судью над родом человеческим. Полчища грязных оборванцах шествовала по пустыне, закатив зерцала свои в экстазе религиозном.
  -Беды от того быть могут-сказал Ленарт Сенгриму.
  -Должны мы вразумить несчастных, поздно пока не стало-ответил Сенгрим.
  Ангелы из Азаров Утреннего Рассвета, Азара Серебрянных Роз и Азара Вестников собрались вокруг, держа совет великий. Кенриан-родной брат Мароха, отсутсвовал, ибо стыдился слез своих по утерянному. Он сидел в саду и горько рыдал, зная, что Творец не простил Мароха потому, что он-Кенриан-сказал то, о чем нужно молчать было.
  Азар Вестников собрался полностью, осознав повисшую опасность. Суровы были взгляды их, но души-мягки в милости своей. Они были готовы отдать всех себя, но люди не должны умереть. Ни капли крови, иначе война начнется и никогда не остановится.
  Над небесами парил Ленарт. И пристально смотрел вдаль. По другую сторону света стоял Марох и так же пристально смотрел прямо в глаза брату. Даже сквозь расстояние, которое ни для Эауриель, ни для Наугарулиэль не было препятстсвием. Темные ли, Великие ли, их отцом был рассвет.
  И взглянув, понял Эауриэль, что брат его больше не видит света. Снег ослепил его, а коварный Иорэ заморозил его. И только битвы жаждет кровь его, сколь бы дорогой ценой не обошлась она. Марох презирал людей. И избавится от них-пусть и Детей его, было удовольствием немалым для него.
  Ужаснулся ангел. И взмыл к отцу своему, дабы остановить кошмар. Но как только взгляды ангелов оборвались, подобно тонкой нити, Марох ринулся вниз. Он жаждал поскорее избавиться от проклятых Эауриэль, и ничто не могло быть преградой ему.
   
  Глава Третья. Воспоминания.
   
  Знаете ли вы, что такое-забвение? Знаете ли вы, каково это, когда тебя бросают в ледяные воды, а потом каленым железом выжигают твою память? Я уверен, что вы не знаете. Вы не можете этого знать, ибо вам не дано.
  Когда, когда в последний раз вы смотрели вокруг себя на других людей, всматривались в знакомые как поля родины лица? И смотря в них, думали ли вы-что там, под резиновой маской безразличия?
  Нет, вы не смотрели. И не потому ли было это, что самим вам было глубоко безразлмчна бездна, лежащая позади этих глаз? Вы отворачиваетесь, но я уже вижу вашу....энергию. Она летает вокруг вас и около, словно муха. Вся сила в том, чтобы протянуть руку-и поймать её. Но разве будете Вы делать это? Нет, ваш покой и ваша мнимая свобода скажут " не делай этого " . И вы послушаете этих старух, которым только и осталось, что давать бесполезные советы и греться под солнцем.
  Вы смотрите на меня так, будто я чудовище! Конечно, что ещё можно ждать от столь глупых и однозначных созданий, вроде вас? Вы знаете о чем я говорю. Так примите же это, как и подобает мужчинам!
  Совсем ещё недавно я был одним из вас. Я думал, как вы, видел, что видели вы, и мои уши были открыты для вашей лести и лжи.Моя душа радовалась каждый день, когда я просыпался в своей постели, как ребенок на коленях у заботливой матери.
  Да, я так же был одурманен миазмами этой ведьмы, что вы зовете любовь. Я ждал, и сердце мое колотилось маленьким молоточком, бьясь о ребра. Я бежал навстречу, окрыленный тем, что меня ЛЮБЯТ! Что я кому-то нужен, что у кого-то тоже сердце неспокойно, когда она взирала на меня. Цепь к цепи, узел к веревке, стрелы в облака. Как же все это....отвратительно.
  ОДнажды, когда я сидел около городской стены, перекатывая во рту стебелек одуванчика, рядом присел невысокий и плотный мужчина, Одет он был в поношенную монашескую рясу, перепоясанную куском бичевки. Под его глазами пролегали глубокие темные круги. Сами глаза были лихорадочно неспокойны. Они все время перебегали с места на место, будто боялись постоянно смотреть в одну точку.
  Монах все время нервно симал и разжимал сухие, покрытые венами, ладони. Он не смотрел в мою сторону. Просто присел рядом и пристально уставился на свои руки, как будто увидел там что-то интересное.
  -Скажи мне брат, ты счастлив?-неожиданно спросил меня монах не поворачивая головы.
  Меня испугал неожиданный вопрос, да ещё заданный так, что смолчать не получиться.
  -Если вы хотите знать, доволен ли я жизнью-то да, жаловаться не могу-осторожно ответил я.
  -Нет, нет-замахал руками монах- я спросил тебя-счастлив ли ты?
  -Не знаю-честно ответил я-иногда мне кажется-что нет. Но чаще всего я счастлив. Быть может это оттого, что я нашел себя....
  -Тебя ждут, любят и верят в тебя?-усмехнулся монах, уставившись на меня тяжелым взглядом. От этого взгляда я занервничал.
  -Именно так. И так будет продолжаться, так что мне не на что жаловаться.
  Я встал, решив поскорее закончить с неприятным разговором.Млнах остался сидеть, бросив напоследок:
  -Не будь уверен в том, в чем сомневаешься.
  Я кивнул неясно и ушел в город, оставив его сидеть под камнями и щуриться на солнце.
  Чуть позже, уже в городе, на площади, я снова встретил своего знакомого. Он стоял около фонаря, прислонясь к нему и неотрывно смотрел на меня, не отводя темных глаз.
  -Кто это?-спросила меня моя жена, дернув за рукав и кивнув на монаха.
  -Не знаю. Встретил утром около ворот. Откуда и кто таков-не сказал.
  -По одежде-так он из монастыря. Они давно уже хотели привезти сюда свое превосходное вино. Может, он один из них?
  -Может быть. А может и нет. Не нравится мне его вид, как будто задумал зло какое.
  -Как ты можешь!-ахнула жена-это же монах, подумай, что говоришь!
  Человек улыбнулся, и перевел взгляд на мою жену, внимательно осмотрев её фигуру.
  -Он смотрит на тебя.
  -Пусть смотрит. От этотго ещё никто не болел и не умер.
  -Но он смотрит так, будто хочет....
  -Да что же ты говоришь, одумайся! Ты обвиняешь-и кого-представителя святой церкви, в том, чего он никогда не совершит!
  Я повел плечами, закрывая тему разговора. Уж если жена в чем-то уверена-переубедить её невозможно. И даже малейшее сомнение немедленно карается.
  Она отошла в сторону, чтобы поторговаться с продавцом тканей, и в этот момент монах оторвался от столба и подошел ко мне.
  -Я вижу, вы уже составили некоторое мнение обо мне-улыбаясь сказал он.
  -С чего вы решили? Сегодня у меня был не самый удачный день и я....
  -О,я понимаю, поверьте. Даже у нас бывают дни, когда выпадает самое тяжелое испытание. Но вместе мы сила,и мы можем преодолеть все.
  -Испытание? О чем вы говорите?
  Он взглянул на меня с оттенком безумия в глазах. Уголки его губ дернулись и опустились.
  -Пойдемте со мной. Вы узнаете то, что никогда не знали, о чем лишь догадывались. Я вижу вашу ауру-она вся тусклая и мертвая. Вам необходимо лечение и уход. Мы поможем вам-прошептал он, пряча лицо в тени капюшона.
  -Аура? Но я не....
  -Ничего страшного. Просто идите со мной.
  И мне вдруг захотелось пойти за ним. Разум громко протестовал, мозг словно помутился. Руки стали ватными и уши залошило. Ноги подогнулись и я покачнулся. Монах пддержал меня и медленно повел к выходу из города.
  Странно, но жена за все время даже не обернулась. Меня словно не существовало на свете.
  -Я вылечу вас....вылечу...дайте только время-продолжал бормотать незнакомец, таща меня на плече по дороге. Перед моиои глазами поплыли разноцветные круги и буквы. Их становилось все больше и больше, пока весь взор ге был заслонен ими.
  -Ох, простите за забывчивость. Меня зовут Вельгрим. Брат Вельгрим.-сказал монах странным глухим голосом. Чужим голосом. Я извернулся и успел бросить быстрый взгляд под капюшон. Глаза мужчины были абсолютно пусты. и Уста не шевелились. Тем не менее, кто-то сказал.
  -Я живу в монастыре, мы там обучаем посвященных и тренеруем души их, дабы во дни великих искушений оставались чисты они.
  -Кто...кто это?-прохрипел я, силясь очнуться и убежать отсюда.
  А голос все бубнил скучным тоном:
  -В нашей библиотеке хранятся величайшие ценности. Там есть описания святых Мунци и Екену. В наших записях вы отыщите великую мудрость и поднаете....
  -Кто здесь?-воскликнул я в страхе. Кожа покрылась холодным потом. Монах все тащил и тащил меня в горы, а я понимал, что не могу вырваться. Мой разум просто уснул. Как и мое тело.
   
   
  Глава четвертая. Упасть, но выжить.
   
  Медленно и осторожно он раскрыл веки и осмотрелся вокруг ничего не выражаюшим взглядом. Его голова распухла от удара, огромная шишка до сих пор давала о себе знать. И кровь стекала по затылку, капля за каплей падая куда-то вниз.
  Над ним была темнота. Под ним была темнота. В нем была темнота. Он слепо пошарил вокруг себя, похожий на слепого крота, вылезшего из норы. Руки его наткнулись на две противоположные стены, влажные и щершавые. Вода медленно стекала по ним, оставляя блестящую дорожку на неровной поверхности.
  Он охнул, встал на колени и попытался подняться. Но руки соскользнули и он снова упал. Некто невидимый сел рядом и заговорил с ним.
  -Тяжело бывает только сначала. Но ты привыкнешь Люди....ко всему привыкают.
  Он только тяжело дышал в ответ, не в силах произнести ни слова. Боль раздирала его на части, грозя утопить в своих колючих объятиях..
  -Грани многих, колени преклонивших, стерты теперь-заметил этот некто.
  -Чем? Ударом сзади в голову?-усмехнулся он.
  -Прозрением и волей отца нашего.
  -Отец...а кто ваш отец? Не тот ли, что спит на небесах?
  -О нет-засмеялся невидимка-тот не отец нам, он дурной сон, новичок.
  -Новичок?-озадаченно спросил он.
  -Обращение уже изменило твою плоть. И ты чуствуешь, как душа твоя меняется вместе с телом-молвил невидика.
  -У меня все ещё две ноги, две руки, одна голова и....
  Раскатистый хохот собеседника прервал его. Невидимка смеялся громко и весело. Он даже стучал кулаками по полу, не в силах удержаться. Вскоре смех перешел во всхлипывания и утих. Повисла давящая тишина. Наконец невидика прокашлялся, хохотнул и успокоившись, сказал:
  -Поклятие, давно я уже так не смеялся...две руки, две ноги...в кого, по твоему ты превращаешься? В динозавра? В слона? В чудовище?
  -Я...я не знаю-неуверенно ответил новообращенный.
  -Твое тело останется почти таким, как было. Хвост тоже не вырастет-хихикнул некто-и втолрая голова не появится. На изменения нужно время. И немного покоя. Сиди, и отдыхай, новенький. Скоро тебя позовут.
  -Но почему бы вам тогда не вытащить меня из этой...ямы?-воскликнул он, хватая сидящего за руку
  -Это не яма. Это покои Изменений. Здесь находятся после Обращения, дабы осознать свою новую суть и пополнить силы.
  -Я хочу есть. И пить. Вы можете хотя бы принести мне еду?
  -А разве ты в ней нуждаешься?
  -Не меньше, чем в свежем вохдухе-он закашлял-когда я выйду отсюда?
  -Скоро.Скоро. Жди-за тобой придут-повторил незнакомец.
  Он тяжело вздохнул и покоился ожиданию. Невидимка встал, его шаги гулко прозвучали под древними сводами пещер, и замерли где-то вдалеке.Он остался один, с тоскою смотря в темноту. Там был он новый. А он старый сидел на острых камнях, снедаемый чуством жажды. И глаза его закрылись. Он упал навзничь и крепко заснул. Обращение прошло успешно. И в эту ночь, ему не снились. Сны.
   
   
  Мельзирион,книга последнего рассвета. Священная книга Темных Ангелов.
   
  Что есмь жизнь? Какой бог умер в тот момент, когда творилась это жалкая искорка? Кто проклял нас, вестников Заката, на вечные горящие муки?
  Но ледяной Иорэ не остался глух. Он взревел, задул и искра ты погашена была. И смиренная Каэ вынесла воды свои на равнину подгорную, и зашипели волны её, познав крутые берега. Гребни разрезали воздух, породив в агонии Эниосетаи- Жизнь Нуеэгель, Защиту их и Меч их, без промаха разящий. И подняла Эниосетаи главу свою, с волосами выбеленными жестоким Енцзеухшталь, Богом снежных вершин.
  И в глазах ей была вся боль Нуеэгель. Взродившись, стеблю пшеницы в полях подобно, поднялась она из волн Каэ и обиссиленая проклятыми Эауреэль, Слугами Его, упала на песок сырой. И тело её омывалось прибоем Мверне-Окияна и Каэ-матери реки. Ангелы парили среди розовых, мягких и мерзких облаков, а наша Богиня и Кровь наша, лежала без сил.
  И ледяной Иорэ, что похитил жизни искру, спустился и сел рядом с Эниосетаи на колени. Взял сморщеными ладонями её белую голову, и вдул искру через белые уста её. Задрожали веки её и открыла глаза она, впревые взглянув прямо на Солнце, своего врага. И закричала она. И от крика этого рассыпалась твердь земная на мириады кусочков. И поняли тогда Эауриэль, что гнев овладел сердцем нашей Матери. И в гневе этом сотворила она Отца нашего, Мароха, имя которому- Отчаяние и Горечь. И совокупилась она с сыном своим, дабы Дети Её превзошли Слуг Его и низвергли их в глубочайшие пучины Мверне, дабы сгинуть там навечно и есмь навсегда. Амен вентуре велос. Так сказала она. И Марох раскрыл крылья свои, велимо даровала Она их сыну своему в любви величайшей.
  Сотканы они были из неба ночного и кусочков Луны, из песка Каэ и из темных вод её, из плоти Матери нашей и Ужаса морей- кракена Пог'на'тевар, что рожден был Каэ в смертоносном союзе с Иорэ, демоном ветров.
  И распростреши крыла свои, вознесся Горечь над ликами Дитей Её и так рек он мертвыми устами:
  -Аже си ести так, предначертано мине было судибою вечной. Аж есмь Матеря Кровушка, да иссказала мине сечь Эауриэль проклятых твердию же яси рукой и челом ясым своим бить о милости Её.
  И услышав это, пали Дети на колени перед Эниосетаи и помолились ей. Улыбка взошла над очами светлыми и поцелуй на челе Отчаяния запечатлела она, след пылающий оставив. И стал след тот знаком. И ринулись Дети в бой, не знаюшие страхи. И Эуариэль взлетели, спугавшись воинства великого. Но крепости не вечны, и врата её падут!Амен! Амен! Амен! Эниосетаи ntores kavaren Amen!
   
   
  И взошли они, гремя мечами, по лестнице утра, чтобы вечная тьма застелила клятых Стражей. Но Эауриель не сдавались. Волну за волной они сбрасывали нападающих, не убивая однако никого, так как Жизнь дана была тварям земным, как величайшая ценность, и не могли Эуариель отобрать дар этот. И было так:
   
  Запись дня Великой Битвы. Летопись Дремора Акезиа.
   
  Дети Матери нашей совещаться стали, ибо узрели они, что не могли попасть в зачарованные ворота силой. Не опасаясь смерти, вестимо эти крылатые глупцы боялись её ничуть не меньше, они накатывали снова и снова, волнам прибоя уподобию, аки разбивали их скалы твердые. Оббесилев, Дети пали ниц и моленье горячее свершили. И услышала Мать их. И выдохнула она. И дыханье Её, ядовитою стрелой пронзило Стража крепости, и пал он на колено, презрев Дитей. Но птенцы ещ желты были, и поднялся Страж вновь, гордо возвашаясь над аолнами Мнерве-погибели своей.
  И взъярился Марох. И взмахнул он крылами, и поднялся Мнерве, голодный глазами зелеными. И Мать прошептала Отцу-Окияну, чтоб сослушался он Сына Её и все сделал по велению его. Неохотно кивнул Окиян. И содрогнулисб скалы, и Темные Ангелы в ужасе рассыпались. Пошел Отец, грозный мощью на Стража. Обомлел защитник. Но тут Азар Изсертив низринулся с небес на головы наши и застыл Мнерве, заледенев....
   
  Летопись Великих. Закат Азары, запись Логарена.
   
  Набросились павшие на защитников, но столь крепки были сердца их, что выстояли не дрогнув. Нгуаэнель раз за разом падали вниз, невридимые телом и душой.Тут вошел во злобу великий Марох и с помощью матери своей,Эниосетаи, поднял океан волей своей и силой. И волны накатили на Стража крепости Эауриэль.Испугался страж, но ангелы, что из Азары Изсертив, Азары Росы, остановили тяжелые воды проклятым холодом. Впервые Иорэ изенил нам, сослужив врагу. Его дыханье загубило Окиян, а Страж вновь поднялся.
  Но пал Страж, не водою убитый, а рукою самих Эауриэль. Их сияющие копья опустились на Мароха, но исскуство матери его поразило Стража, рухнувшего к Нгуанэль, великих в радости своей....
   
   
  И поднявшись из бурных волн, покрытых изморозью дыханья Стража, вознесся над ними Великий Змей звали коего Ахуршелак. И взор его испепелил светлых слуг, обратив их в горстки пепла. И закружился сей пепел под небесами, закрыв от глаз солнце.
  И лишенные силы своей, Эауриэль опустились на колени, а врата раскрылись. И ступил Марох в крепость, гордый победой своей. Великий Змей погрузился вновь в мертвый окиян, отчего зашипела вода. И мать наша глядела сверху на победу нашу, улыбаясь тускло. В ней зрела новая жизнь, новый Отец наш. Сын её Марох ослабел и не смог взять крепость сам, что гнев матери вызвало. Отреклась она от него, приняв личину богини, и востворила нового сына. И звали его-Гвендельфрай. Отец Ангелов Смерти.
   
   
  Летизис, книга мертвых душ. Священная книга Ангелов Смерти.
   
  О наша великая сила и уста, её породившие! Как же сладостно приникнуть к этому источнику и пить, пить, пока ручей не иссякнет-а сего никогда не случится.
  Мы, верные твои сыновья, защитим тебе и да не будут дни твои похожи на нашу жизнь!Мы собираем для тебя урожай, мы сеем зерна и что вырастает из них? Хлеб? Пенная вода, именуемая пивом? Иль горький андский эль, что растет на склонах вечно зеленых холмов?
  О, нет, нет и нет! Не то вырастает из него, что порождает, а то, что забирает. Иорэ разносит сии зерна по свету всему, и сила наша от хлада его. Что жизнь людей? Что братьев наших жизнь? Жизнь никчемна и пуста, она только забирает у тебя все, а опосле швыряет на острые шипы. Одна только Смерть милосердно правит миром. Только она знает, когда приходит пора забрать, но забирая, она отдает. Часть себя, по крупицам и счастлив тот, кто почуствовал эти крупицы на своих губах. Этот вкус...ощутив его раз, не сможешь забыть никогда. Никогда...сколь много в слове сем слилось. И слезы всех живых, и горечь поражений, и яд стрелы, и тени отражений. И зеркало души, поблекше и мертво. И знаешь ты-пришло оно. Время действовать, и время разрушать. Не место для мечтаний, не из реки вода. Ощути себя рядом с нами, поцелуй наши уста. Подойди ко мне, сын мой-что ты видишь?
  Видишь ли ты глаза мои? И видишь ли ты длань мою? Ты слеп, смотря-не зришь нечистой правды. Ложь тебя сильней, мой мальчик.
  Что? Ты видишь ангела в небесах? И крылья за его спиной, могучие крылья, режущие Миарин по глазам? Оооо, снова эти проклятые Эауриэль, снова эти...выродки, эти...твари! Не смотри туда сын мой, не смей! Ты ослепнешь, ибо свет их убивает, а разум испуганно кидается на тебя, как бешенная собака. Иди сюда, мальчик мой, обними меня, мне так холодно....как холодно...словно...это как....как закованный во льды Антарктиды, зажатый меж небом и землей. Почему странен так взгляд твой? Сын, ты не ведаешь, что творишь! Не смотри, приказываю именем Веатур! Я приказываю, слышишь ! Нет! Не ходи туда ! Они убьют тебя, они уьют!
   
  .....Они взяли его. Я так боялся этого, я говорил ему, но даже ЕЁ имя его не остановила. Я не хочу и не желаю когда-нибудь убить своего сына своей же рукой. Я не хочу, чтобы его кровь была на устах моих и руках....но они взяли его.Взяли! Он один из них, мой мальчик, мой маленький и глупый сын....но люблю тебя. И они помогут мне. Мы придем, нам не страшен их ослепительный свет, нет, мы поглощаем жизнь, эту породию на божественность, эту...эту...бессмысленно и глупо держаться за стеклянный цветок. Поцелуй уста наши, и взгляни в глаза наши. Разве видишь ты там злобу? Месть? Гнев? Нет. Мы ничего не чуствуем. И мы холодны, как камень. Последуй стопам нашим и да узришь нашу мать и сестру.. Мертвые спокойны. Даже живя.
   
  Вы видите этот маленький и жалкий огонек? Вы видите, как бьется он, пытаясь выжить на холодном ветру? Вы видите, что происходит с теми, кто ломается и не можнт больше бороться?
  Огонек трепещет. дрожит, наклоняется и кренится, но продолжает жить, несмотря ни на что. Глупые люди подобны этому самому огоньку. Их порою невозможно сломать, невозможно убить, хотя их хлипкая плоть не выдерживает даже нашего взгляда. Странно и таинственно это....но сие есмь так. Много раз видел я, как один человечишка совершал невозможное, сворачивая горы и ломая стены. Горько мне признавать это, но Стражи сильнее нас. В том, что заботою своей и силой своею они посеяли в страждущих сердцах ВЕРУ. А только она и может творить чудеса.
  Мы не бесплотны. В нас верят. Но может ли вера страха сравниться с верой любви? Нет, никогда. Да, мы обладаем ЗНАНИЕМ, священным коим не доступно буде не единому Стражу или человеку. Но чтоль толку в том? Зачастую, оно бессмысленно. Против братьев своих и крови своей сие знание теряет всю свою мощь.
  И тогда мне остается только пожалеть,что я принадлежу Длернгуанель. Не мой выбор то был, но сделанного уже не воротишь....И Смерть приняла меня в свои объятия.

0

30

Быть может...

Быть может я и есть,
Быть может меня нету,
Быть может хочется мне есть,
Иль, может - побродить по белу свету.
Я тут, я здесь, сейчас, а не потом,
И выжгем мы здесь все онем!

Быть может солнце не проснется никогда,
Быть может звезды  все погасли навсегда,
Быть может так и будет, но...
Но мне уже не все равно.

Быть может ты опять сгоришь,
Быть может, только стлеешь,
Но почему же ты бежишь,
И почему уже не греешь?

Звезда моя-быть может ты осталась?
Быть может со своей судьбой,
Ты так удачно вдруг рассталась?
Но где же ты, о где же светишь!

Снег, ты землю покрываешь,
Ты людям души открываешь,
Так скажи мне, снег, дружище -
Светит где моя звезда?....

Одинока, нелюдима,
Холодна и раздражима,
Ты трепещешь, как младенец,
Что впервой увидел свет...

Ты ушла, сгорев, как факел,
Ты ушла- а там метель...
Ты ушла, не надо плакать,
Ты ушла - так жди вестей.

Быть может крылья прах развеют,
Быть может ты опять жива...
Быть может-лучи твои кого-то греют,
Быть может - ты опять одна....

Ты так прекрасна, так светла,
Но дым над крышей взор туманит,
И настигают вечность холода...

Быть может- то лишь краткий сон,
Быть может- просто привиденье.
Но пусть тогда прервется он,
Я не хочу терять твое виденье.

Быть может смерть, а может жизнь,
Но что-то нами вечно движет.
И разум наш богам открылся,
Чтобы внимать их голосам.

0


Вы здесь » millennium » о Клане » Видения, рассказы, стихи, отрывки, нашептанные Шиллен